Дельта
Шрифт:
Такие люди могли стать потенциальными союзниками в борьбе против пауков.
На данный момент их отношение к Найлу дружелюбием не отличалось. Он был чужак и мог отнять какую-нибудь работу попригляднее.
Самым желанным трудом был труд земледельца: там свободы почти немерено.
А вот мысль, что придется подметать улицы или чистить канализацию, вызывала дрожь: там приходилось работать непосредственно под надзором пауков.
Странное дело, но работа у жуков-бомбардиров почему-то тоже воспринималась
Переведя внимание на Морлага, Найл с негодованием определил, что Морлаг думает приставить его к чистильщикам улиц. Хуже и представить нельзя: распознают мигом, стоит лишь через мост перейти.
На секунду в голове мелькнуло, а не улизнуть ли?
Но передумал: Морлаг может хватиться.
Оставалось разве что нажать на надсмотрщика исподтишка, внушив, что его, Найла, необходимо определить на какую-нибудь другую работу.
Найл не мигая уставился Морлагу в затылок, вместе с тем поворачивая под рубахой медальон.
Однако, едва успев коснуться пальцами, понял: не пойдет.
Медальон отсылал силу обратно внутрь, умаляя тем самым способность воздействовать на окружающее.
Лишь повернув его обратной стороной, он почувствовал, как усилился идущий наружу мысленный импульс, веером устремляясь навстречу «приемнику».
Надо только самому сосредоточиться на зеркальном глазке медальона.
Неотрывно глядя в затылок надсмотрщика, Найл послал пробный импульс. Результат превзошел ожидания.
В эту секунду бородач как раз вещал:
– А ну, встать навытяжку и равнение в рядах, тупые вы…
Тут его голос увял, лицо будто окаменело. Он мотнул головой, словно стряхивая наваждение, и нервно дернул себя за бороду.
Спутники Найла покосились на надсмотрщика с удивлением, недоумевая, что же произошло.
Затем Морлаг вроде бы освоился.
– Итак, начинаю. Ты, – он повернулся к крайнему слуге, – поведешь вон тех на кроличью ферму. Ты и ты, пойдете на главную площадь чистить улицы.
Глаза надсмотрщика остановились на фигуре Найла.
– Ты… – Память, похоже, на секунду его оставила, и Найл не замедлил вклиниться со своей подсказкой, -… пойдешь доложишься жукамбомбардирам. – Он двинулся дальше вдоль строя. – Ты поведешь этих на чистку канализации…
Найл отвел глаза, чтобы скрыть облегчение.
Через пять минут он шагал по главному проспекту на север, ведя за собой бригаду из двадцати рабов.
День выдался яркий, безоблачный, в северовосточном ветре ощущалась бодрящая прохлада раннего утра.
Привычный к знойному, сухому ветру пустыни, Найл млел от удовольствия, чувствуя, как влажный ветер прижимает одежду к коже. Проезд впереди тянулся прямой линией в сторону зеленых холмов на горизонте.
Их вид вызывал необычайно возвышенное чувство, словно по ту сторону холмов лежала свобода.
Дома
Некоторые представляли собой выжженные пожаром оболочки, из окон и дверей которых проталкивались наружу деревья и высокая неряшливая трава пурпурного цвета.
Сверху колыхались толстые пропыленные тенета, но уже не такие густые и частые, как в центре города. Найл чувствовал на себе пристальное наблюдение невидимых глаз, словно лучи въедливого любопытства скрытно касались тела.
Юноша намеренно замкнул ум, не давая сознанию отражать что-либо, помимо непосредственного сиюминутного окружения.
Через милю-другую пейзаж сменился, обветшалые небоскребы и многоэтажки уступили место строениям поменьше; многие окружала перепутанная, запущенная зелень. В свое время это, очевидно, был престижный пригород.
Паутина вскоре исчезла: расстояние между домами уже не позволяло натягивать тенета.
Здесь Найл смог наконец раскрепоститься, выпустив на свободу мысли и чувства, наполнявшие его существо волнением.
Время от времени он совал руку под рубаху и поворачивал медальон, всякий раз при этом испытывая взмыв изумленного восторга и чувствуя, как мозг, взводясь, будто сжатая пружина, выпускает энергию краткой вспышкой силы.
Удивительное откровение: чувствовать, что разум обладает той же силой, что и руки; не просто ухватывать, но и преображать. Вне сомнения, эта сила идентична той, которой обладают пауки.
И тут ошеломила невыразимо простая и, вместе с тем, неимоверно важная, подобная озарению догадка.
Люди превратились в рабов своей привычки изменять мир руками. У пауков в сравнении с людьми имеется колоссальное преимущество: у них подобная привычка не прижилась изначально.
Показалось вдруг нелепым: как могли люди, прожив на Земле несколько миллионов лет, так и не открыть подлинной ценности использования разума? И как непередаваемо трагично, что некоторые из них – рабы, например, – в буквальном смысле утратили его, как глубоководные рыбы утратили со временем зрение.
Мысль о рабах заставила опомниться и осмотреться.
Рабы сбились с ног, смешались, нарушили строй и брели, потупив головы; некоторые, отстав, тянулись в метрах аж в тридцати сзади. Найл, собрав волю, послал хлесткий импульс команды.
Рабы по соседству качнулись, словно от внезапного порыва ветра.
Те, что подальше, дернувшись, встали навытяжку. Вид у всех был удивленный и растерянный.
Найл попробовал еще раз, чуть мягче. Рабы моментально сплотили ряды и, вскинув головы, принялись маршировать, как заправские солдаты.
От такого дружного отклика Найл впал в веселое неистовство и почувствовал, как в тело вливается жизненная энергия.