Демельза

Грэм Уинстон

Свежеиспеченный викарий Сент-Труди и Сент-Врена пожал ей руку.

– Отчего же нет, отчего же нет?

– Тот священник, что знаком мне по Грамблеру, носит залатанный сюртук и соломенный парик.

– Ох, он, несомненно, мелкий нищий церковник, исполняющий обязанности за хозяина.

– Кто вы?
– поинтересовалась она.
– Епископ?

Уитворт низко поклонился.

– Пока что нет, мэм. Но с вашего одобрения, рассчитываю им вскоре стать.

– Я не знала, что священники танцуют, - удивилась она.

– Некоторым из нас не чужд

этот талант, мэм.

– Как и медведям?
– предположила она, взглянув на него.

Уитворт тихо засмеялся.

– Да, мэм, объятия у нас тоже медвежьи.

– Ох, как я напугана, - Демельза поклонилась ему с притворным содроганием.

Глаза молодого человека вспыхнули. Он едва смог дождаться, пока они вновь сойдутся в танце, чтобы продолжить разговор.

Джордж с Элизабет танцевали в благовоспитанном молчании.

Затем Джордж произнес:

– Элизабет, вы восхищаете меня в этом платье. Мне хочется стать поэтом или художником. Столь ясны и прелестны ваши черты...

Элизабет улыбнулась ему намного теплее, чем когда-либо прежде. Она думала о том, как там дома, в Тренвите, поживает Джеффри Чарльз без ее заботы, но слова Джорджа прервали её размышления.

– Будет вам Джордж, вы слишком добры. Но я приняла бы ваши комплименты всерьез, не будь вы так на них расточительны.

– Расточителен? Моя дорогая, но я никогда не расточаю комплименты. С кем еще я не скупился на комплименты, как не с вами, которой восхищаюсь и боготворю?

– Пожалуй, справедливо, - ответила она.
– Но искренни ли вы были, расхваливая мою матушку?

Он бросил взгляд на пару у стены. Никто не подошел, чтобы занять место Элизабет.

– Каюсь, нет. Но я уважаю её, как вашу мать, и сочувствую её несчастью. Не забывайте, она была красавицей и вызывала восторг у мужчин. Как же она должна себя чувствовать сейчас, когда на нее никто не бросит второго взгляда, разве что из сострадания?

Элизабет быстро посмотрела на партнера. Это были самые трогательные слова, что доводилось ей слышать из его уст.

– Вы очень добры, Джордж, - тихо произнесла она.
– Как и всегда. Но боюсь, за проявленное участие у меня нет для вас достойной награды. В последнее время я не блистаю.

– Наградой мне служат ваши дружба и доверие. А насчет ваших слов, то как может сокровище не блестеть? Согласен, вы одиноки. Вы проводите слишком много времени в Тренвите. Но ваш ребенок уже подрос, вам следует чаще навещать Труро. Возьмите Фрэнсиса с собой, если...

– И вернуть его к игорным столам? В том, что в последнее время Фрэнсис чаще видит семью, нежели зеленое сукно, заслуга лишь кончины Грамблера.

Джордж на мгновение смолк. Не следовало этого произносить.

– И хороший ли из Фрэнсиса товарищ теперь, когда он остается дома?

Элизабет прикусила губу.

– У меня есть дом и ребенок. Джеффри Чарльзу еще нет и пяти. Ребенок он чувствительный и по-прежнему нуждается в заботе.

– Что ж, хотя бы пообещайте мне, что сегодняшний вечер не станет исключением. Приезжайте навестить меня в городе или в Кардью. Взамен обещаю вам не поощрять влечения Фрэнсиса к картам. Более того, я даже обязуюсь никогда не играть с ним, если вас это удовлетворит.

– Он и сейчас играет, Джордж.

– Знаю, дорогая. К сожалению, не было способа его остановить.

Глава девятая

В игорном зале царило веселье. Игроки занимали четыре стола; за одним играли в фараон, за вторым - в бассет, а еще за двумя - в вист. Обычно Фрэнсис, если была возможность, играл в фараон, однако стоило ему войти в комнату, как в глаза ему бросилась Маргарет Картленд, сидевшая за столом для игры в фараон вместе с новым приятелем, мужчиной по имени Воспер. Она повернулась и насмешливо помахала ему рукой, но Фрэнсис кивнул и незамедлительно прошел к столу для игры в вист, не обратив внимание на четыре места, прибереженные для них Сансоном. Росс, которому было все равно, во что играть, последовал за ним.

Росс с Фрэнсисом уселись напротив друг друга, а Сансон занял третий стул. Джордж Уорлегган, однако, разговаривал у двери с мужчиной в темном сюртуке и вскоре подошел к столу, сказав, что несколько джентльменов прибыли раньше него, и он уступает одному из них свое место. Конечно, все знали доктора Холса. На вечере у Уорлегганов Росс его избегал. Поскольку там он пребывал, как гость, Росс не искал неприятностей, но ужасы Лонсестона все еще были свежи в его памяти, и один лишь вид этого церковника, ученого и судьи в одном лице, который больше всех остальных был повинен в заключении Джима, действовал, как красная тряпка на быка.

Когда доктор Холс заметил, кто сидит за столом, то на мгновение запнулся, но затем подошел и занял место напротив мельника. Росс не произнес ни слова.

– Итак, - нетерпеливо произнес Фрэнсис, - все в сборе, каковы будут ставки?

– Гинея, - предложил Сансон.
– Иначе на размен денег уйдет много времени. Согласны, господа?

– Это больше моих привычных ставок, - ответил доктор Холс, приложив к носу платок.
– Крупные ставки заставят вести слишком серьезную игру. Мы поступим неразумно, убив этой ношей всё удовольствие.

– Возможно, вы предпочтете дождаться другого стола, - предложил Росс.

Но не следовало говорить подобным тоном с упрямым доктором.

– Нет, - прогнусавил тот, - не думаю. Я первым пришел сюда и намереваюсь остаться.

– Ох, только давайте не будем начинать с разногласий, - произнес Фрэнсис.
– Сойдемся на половине гинеи.

Полли Чоук заглянула в игорный зал и отпрянула.

– И что за муха укусила Полдалков?
– шепнула она миссис Тиг.
– Они плишли на бал, как два тигла, лыскающие в поисках добычи. Даже по столонам не оглянулись, а сели плямиком за калточный стол еще до того, как лолд-наместник закончил свою лечь. А они сидят, косясь исподлобья, и иглают так, словно в них дьявол вселился.