Демон-дракон
Шрифт:
8 января 1238 года. Мир «Сот’ари». Владимир
Юрий Всеволодович вышагивал по палатам, не находя себе места и покоя. Сведения, которые пришли из Рязани, беспокоили чрезвычайно. А тут еще разгром под Коломной, после которого вернулись жалкие крохи войск. Ему под стать был весь Владимир, который словно развороченный улей – гудел, обсуждая тревожные новости.
– Отец, – обратился к нему его сын – Всеволод [16] . – Ты же уже решил идти на Сыть.
16
Всеволод Юрьевич, 1212 года рождения, старший сын Юрия Всеволодовича. В январе 1238 года ему 25 лет.
– Помнишь, летом ко мне по личному делу купец из Новгорода приезжал? Он привез мне письмо от наместника Ладоги – Максима Петровича. Да, да, того самого, про которого сказывают, будто он чудотворец. В том письме этот удивительный человек предупреждал меня о нападении степняков, описывая то, что они станут делать. Пока – слово в слово идет.
– И чем все заканчивается? – поинтересовался его средний сын – Мстислав.
– Мы все погибнем. Владимир будет вырезан, разграблен и сожжен. – Наступила тишина, продлившаяся минуты две, пока ее не нарушил Всеволод.
– Неужели все сбывается слово в слово?
– В том-то и дело, что все… – тихо произнес Юрий Всеволодович. – Силы слишком неравные. Максим предлагал много добрых вещей, но я его не послушал. Так что теперь и стыдно, и больно, и тоскливо. У нас слишком мало войск, чтобы что-то изменить.
– Но что же делать?
– Я не знаю. Поэтому и места себе не нахожу. Все идет слишком близко к тому описанию, что дал наместник Ладоги.
– Отец, а что конкретно пишет Максим? Ты позволишь взглянуть на это письмо?
– Думаешь, я не углядел чего дельного? – нахмурившись, спросил Юрий. – Впрочем, чего уж рядиться. Скоро мы все погибнем. Читай, – произнес он, доставая из ларца целую пачку листов пергамента.
– Но ведь Максим предлагает нам путь спасения, – произнес Всеволод после пятнадцати минут чтения.
– Увести людей в леса и самим бегать от врага и кусать его, словно комары? И кем мы после этого будем?
– Степняков слишком много. В открытом бою мы не устоим.
– Именно поэтому я и объявил общий сбор на Сити.
– Если все будет так, как пишет наместник Ладоги, то это лишено смысла… Мы потеряем дружины, жизни, ввергнем в разорение города, лишив их защиты. Несколько отдельных сражений не дали ничего, кроме потерь.
– Мертвые сраму не имут, сынок.
– Но ведь дело не в сраме! – вспылил Всеволод. – Нас собираются просто зарезать, как тупую животину. Неужели есть честь в том, чтобы идти на убой?
– И кто за нами пойдет, если мы сейчас бросим своих людей на поругание?
– Зачем бросать? – удивился Всеволод. – Наместник ладожский предлагает, зная о нашем неверии, как туго станет – укрыться в лесах, вынеся из Владимира все съестное и ценное. А дружине, избегая открытых сражений, трепать тартар тишком. У них ведь великое множество людей. Всем нужно чем-то питаться.
– Он предлагает бегать, – хмуро произнес Великий князь Юрий Всеволодович.
– Скажи, ты хочешь, чтобы мы все умерли? – с серьезным лицом спросила его супруга, Агафия Всеволодовна, незаметно вошедшая в палаты. – Этот чужеземец говорит мудрые слова. Чтобы умереть, большого ума не нужно.
– Агафия… и ты туда же… – произнес Юрий, а потом вскинулся, – ты что, подслушивала?!
– Читала. Вчера, после того как ты за этими листами провел полдень.
– Что?! – попытался взять инициативу в свои руки Великий князь.
– Ты хочешь, чтобы мы все умерли? – снова повторила вопрос Агафия Всеволодовна, твердо и прямо смотря мужу в глаза. – Весь твой род. Вся твоя кровь. И этот город, в котором ты правишь уже два десятилетия.
Наступила тишина. Вся семья понимала, что Агафия права. Даже Юрий, но ему потребовалось около пяти минут молчаливой внутренней борьбы, чтобы собраться с силами и подавить свою гордыню.
– Хорошо, – наконец не выдержал он. – Ты, Всеволод, остаешься с жителями и с малой дружиной. На тебе вывод населения из Владимира и защита. Мстислав, тебе придется поехать в Ладогу вместе с матерью, сестрой и другими уважаемыми людьми, дабы укрыть их от опасности, воспользовавшись приглашением Максима. С тобой поедет полусотня новиков.
– А ты не станешь ввязываться в открытую битву со степняками, – безапелляционным тоном произнесла Агафия Всеволодовна, секунд десять посмотрела в глаза мужу и молча удалилась собираться. Ведь в текущей обстановке любое промедление было смерти подобно.
– Отец, не злись, так действительно будет лучше, – произнес Всеволод уже от двери.
Спустя два месяца. Ладога
Максим вошел в свои покои с весьма самодовольным видом.
– Ты чего? – заинтересовалась Василиса.
– Все оказалось намного лучше, чем я думал.
– В смысле?
– Юрий Всеволодович таки внял голосу разума, на что я не рассчитывал, и теперь в паре часов пути от Ладоги караван из Владимира. В подзорную трубу я разглядел одну очень хорошо одетую женщину и молодого мужчину в дорогом доспехе. Судя по всему, Великий князь с женой отправил среднего сына.
– Среднего? А может, это младший выжил?
– Вряд ли. Настолько просветлеть умом он не смог бы. Верно, сильно прижало.
– Много людей их сопровождают?
– Полсотни всадников в скромных, я бы даже сказал бедных, хоть и железных доспехах. Видимо, молодые дружинники. Да сотни три разных взрослых людей с детьми, преимущественно женщин. Видимо, большую часть боярских да купеческих семей из числа самых уважаемых выслал в безопасное место.
– Казну тоже?
– Сложно сказать. Впрочем, это уже не важно. У нас сейчас в городе как раз оба десятка стражников дома, вот и выдвигайся навстречу. Нужно встретить.
– А почему я? – наигранно вскинулась Василиса.