Демон-Хранитель
Шрифт:
Оказавшись перед входом в свою комнату, я тяжело вздохнула, открыв дверь. И шагнула в темноту, которая сразу же объяла меня. Солидафиэль сидел, укутавшись в неё, словно в удобный плед, и я чувствовала всею собою его гнев, обиду и… ревность?
— Почему так поздно? — спросил демон, заметив, что я небрежно бросила сумку в угол и стянула с усталых ног обувь, в голосе чувствовались раздражение и беспокойство.
Я уселась напротив на кровать и внимательно вгляделась в его внушительную фигуру.
— Были дела, — ответила я, и мне почему-то
— Интересные дела у тебя, Дженнифер, — снова раздражение в голосе, ещё чуть-чуть и он взорвался бы от гнева.
— Мне нельзя заводить знакомства и с кем-то встречаться? — пошла в ва-банк, голос выдал меня с головой — слишком живо поинтересовалась.
— Можно, — наконец, после долгой паузы, проговорил демон, как-то весь сдувшись.
Я задохнулась от мысли, что мне ничего из того, что видел Сол, не нужно, мне нужен он, тот, кто сидел передо мной сейчас, тот, кто ничего не знал о моих чувствах к нему.
— Станцуй, Джен, — прошептал он чуть слышно, не надеясь.
Я вздрогнула: балет был заброшен мною, как только поступила в колледж, и я уже давно не танцевала. А Солидафиэль давно не просил. Что ему напоминал мой танец? Он был счастлив, когда я танцевала для него? Мне вдруг стало стыдно за сегодня.
— Потанцуй со мной, Сол, — в свою очередь проговорила я, подошла к нему, протянув навстречу руку.
Теперь пришла очередь вздрогнуть ему. Я ощущала, что он смотрел на меня. Темнота скрывала выражение его лица и взгляд, но я чувствовала, что он смущён.
— Не умею, — шепнул он с ужасом в голосе.
Я подавила в себе улыбку и ещё сильнее влюбилась: суровый воин, строгий учитель и одинокий демон, казалось, умел всё. Он не умел лишь танцевать. Но было что-то в этом трогательное.
— Я научу, в этом нет ничего страшного, — всё так же удержав открытой для него ладонь.
Он ещё помедлил, но руку подал и одним рывком встал на ноги. Я подошла к нему ближе, и меня обдало жаром. Такой контраст — холодные глаза и пламя, рвущееся из его тела.
— Одну руку на талию, другую — в мою, — проговорила я, чувствуя его горячее дыхание на моей макушке, которое сразу же разнесло тучи мурашек по моему, и так расплавленному его огнём, телу.
Но Солидафиэль живо вырвал меня из мечтаний, наступив мне на ногу. Я не сдержала свой вскрик.
— Неуклюжий я, без ног оставлю, — произнёс он хрипло, замер и схватил меня на руки.
Это было настолько неожиданно, что я, сама не ожидая от себя, приникла к нему. Он замер и сжал меня в объятьях.
— Больно, детка? — спросил он обеспокоенно.
Ну вот, опять! Он так ничего и не понял. Солидафиэль никогда не увидит во мне женщину, я так и буду до конца своих дней его деткой. Я дёрнулась в его руках, однозначно дав понять, что хотела бы, чтобы он отпустил меня. Как только оказалась на ногах, обогнув его, прошла в душ. Встала под тёплые капли,
Но даже в объятиях Морфея мне некуда было деться от моего демона-хранителя. Его глаза цвета самого чистого льда пробрались в моё подсознание, безжалостно мучая и во сне. Но мука была приятной: задержавшись на шее, лёгкое желание скользнуло к груди, заставив соски затвердеть, щекоча, спускаясь ниже, замерев на миг и обведя пупок, отбросив напряжение вниз, оттолкнув кровь от головы, сосредоточив сладостную муку внизу живота, родив миллиарды мурашек, которые как искорки рассыпались по всему телу.
А желание росло, оно было уже в самом низу и срывало с губ стоны, еле слышимые. Контроль отброшен — с подсознанием шутки плохи. Тело горело в истоме, выгибалось навстречу невесомой ласке, чуть ощутимому давлению, безумному вожделению, ноги согнулись в коленях, ступни сжались, удерживая в напряжении. Я бешено мчалась к скорой развязке, к долгожданному освобождению, к сладостному взрыву.
Всё случилось стремительно. Я издала гортанный звук, и меня выбросило из сна так резко, что я подскочила на кровати, кровь ещё пульсировала внизу живота, заставляя чуть подрагивать. Я сразу метнула свой взгляд в кресло, где сидел замерший демон. Волна удушливого стыда захватила меня, и я, собрав остатки достоинства, хриплым голосом почти выкрикнула:
— Выйди.
— Дженнифер… — начал он было.
— Выйди и больше никогда не заходи во время моего сна.
Без лишних разговоров Солидафиэль покинул комнату. От его покорности и моего стыда мне хотелось взвыть. Я не сдерживала более свои рыдания.
Влюблённый
Она стояла в гордой позе, выставив вперёд свою стройную, до невозможности длинную ногу, обтянутую чёрной кожей брюк, руки сцепила в замок на груди, в белой рваной футболке. Её внешний вид не оставил воображению ни единого шанса. Я мрачно исподлобья смотрел на неё, откуда-то с самого дна души поднялась лютая ярость и неконтролируемый гнев. Она дерзко смотрела мне в ответ, ни разу не отведя глаз.
Кто кого переглядит — наша привычная с ней игра в последние три года. И когда она успела стать такой несносной? Всё, что ни скажу, — всё в штыки. Мои советы улетают в урну. Моё мнение не нужно и не важно теперь для неё. А эти вечные секреты от меня, и с каких это пор она стала стесняться меня? Стала закрывать передо мной двери, мы уже не сидим вечером так, как сидели раньше, болтая обо всем на свете, о чём только могут самые близкие и очень одинокие люди, не нужные никому, кроме друг друга. Я старался быть с ней тем же Солом, что до этого, прикасаясь к человеческой душе так же нежно, как раньше.