Демон искушения
Шрифт:
— Мне нужно, чтобы все было хорошо, — устало пробормотал Невзоров, снова устанавливая сковородку на огонь.
— Так и будет хорошо, поверь! Ты с этой твоей Миронкиной того… Будешь жить долго и счастливо, и при этом — заметь — безбедно! Тебе досталась настоящая — заметь — теперь вдова, с деньгами и все такое… Да подожди ты, Оля!!!
Ну, точно Семенов орал на Олю свою. Надо же, не прошло и года, чтобы он научился голос повышать на девушку, на которую прежде дышать боялся.
— Короче, я тебя понял, Коль. Благословляешь ты меня, так?
— Ну! Нравятся
— Я бы, в принципе, не против, только… Кто-то его убил! Зачем, почему? И ей звонили какие-то бандюки и требовали возврата долга, о котором она ни сном ни духом. А что, если это они его того…
— Да хрен с ним!!! — заорал Семенов теперь уже и на друга, оставив свою Олю на некоторое время в покое. — Убили и убили, искать их, что ли, станешь?! Убили, значит, было за что! Может, он у них на счетчике был. И срулил потом. Вычислили его и наказали. Ты о таком не слышал, что ли, никогда?! Ты можешь и не найти никогда кредиторов этого Миронкина, которому просто нравится то и дело умирать.
Отказать в логике другу было сложно. Он снова говорил вполне разумные вещи. Если бы не одно «но». И даже не одно, а целых несколько.
Что, если эта история будет иметь продолжение? Что, если убили Миронкина не из-за долгов, а…
— Чтобы страховку его к рукам прибрать, ты об этом мне хочешь сказать? — слышно было по голосу, что Коля снова насупился.
— Ну… допустим.
Он согласился, хотя думал сейчас совсем не об этом.
— Тогда это точно ее сообщники. И действовали либо по ее наводке, либо по наводке ее адвоката.
Ну, вот опять Семенов сказал совсем не то. Он-то — Невзоров — думал сейчас как раз обратное. Что Юле теперь при таком возможном раскладе может грозить опасность, а он снова-здорово.
И они опять принялись спорить и орать друг на друга. Семенов при этом не забывал шикать на Ольгу свою. Невзоров усеял всю поверхность газовой плиты картофельными дольками, так разошелся, размахивая руками. Сошлись в результате на том, что Олег не станет ломать копья и оставит все, как есть. А Семенов закроет глаза на предысторию знакомства его друга с этой Миронкиной и даже со временем согласен забыть, что она дважды отправила своего мужа на тот свет. Это он так пошутил напоследок, окончательно отравив Невзорову аппетит.
Положив трубку, Олег долго и без нужды лопатил картошку в сковородке. В результате перетолок ее всю, забыл посолить и в сердцах так зашвырнул ножик в угол за шкаф, что найти потом так и не смог, и хлеб ломал руками.
И чтобы день уж окончательно считался испорченным, провидение ниспослало ему еще одно наказание. Позвонила Надька. Вот ведь взяла моду, стерва, звонить заполночь! Будто он и не человек вовсе и дня и ночи не различает. Спать, к примеру, не может в половине первого. А должен сидеть у оконца и ждать: когда же это его бывшая соизволит позвонить и отравить ему теперь уже и не конец даже, а начало следующего дня?
— Ладно тебе, Невзоров, — хмыкнула она в отвратительной своей манере, присущей
И как это ей всегда удавалось безошибочно угадать, что именно и где он делает, а?! Вот сволочная баба! И повадки у нее такие же, мать бы ее…
— А может, мне тут ужин кто приготовил, Надежда. Ты такой вариант не рассматриваешь? — для чего-то решил он ее поддразнить.
— Коли так, тогда я тем более вовремя, — тут же нашлась Надька, недоверчиво, правда, перед этим прыснув. — Ладно, мне по барабану, кто тебе там сейчас картошку жарит. Я насчет Машки звоню.
— А что Машка? Машка в порядке, — ответил Невзоров, будучи в этом абсолютно уверенным. — Через пару дней перебирается ко мне, и вопрос закрыт.
— Черт с тобой, забирай к себе, раз приспичило права отцовства покачать. Просто хотела узнать, что все в порядке, и только.
— В порядке, в порядке…
Макс ему сегодня по минутам расписал, чем они там в дачном домике занимались. И даже передачи, просмотренные ими за день, пересказал по убедительной его просьбе. Невзоров потом за ним проехался немного, дождался, пока Макс в дом зайдет, и поторчал под окнами и дверью с полчаса. Слушал…
Машка хохотала сначала над чем-то. Потом посудой гремела, кушать друга своего закадычного позвала. Невзоров и уехал. Он нечасто подслушивал, раз в три дня примерно. Знал, что нехорошо, но не убедиться, что дочь жива, здорова и настроение у нее вполне, он не мог. Потому и отчитывался перед бывшей с полным сознанием дела и заподозрить не мог, что Надька снова ему очередной удар готовит.
— Ладно… В порядке, значит, в порядке. Ты же отец ей все же, врать не станешь… — пробормотала она со вздохом. — Просто душа у меня болит, Олег, пойми.
— Что-то болеть она у тебя всякий раз ближе к ночи начинает. Что за странности, Надежда? Молодой муж, наверное…
Она даже договорить ему не дала, разразившись такой бранью, что Коля Семенов с его оборотистым лексиконом рядом с ней поблек бы мгновенно.
— Придурок! — закончила она, запыхавшись, и тут же передразнила: — Ближе к ночи! Что ты о ночах-то знаешь, сыщик хренов! А позвонила я тебе так поздно потому, что Макс полчаса назад заходил и Машку спрашивал.
— Макс? Какой Макс?!
Он не сразу понял, оглушенный ее матом. Не сразу вник и испугался потому не сразу. Просто еще раз переспросил:
— Какой Макс заходил полчаса назад?
И тут же на часы глянул. Если полчаса назад, это где-то около двенадцати ночи.
— У нее что, так много Максов, у дочери нашей, идиот?! — снова заорала Надька истошно. — Друг ее закадычный Максим, чтобы тебе понятнее было! В дверь позвонил, глаза заполошные, дышит, как гнался кто за ним. Я даже подумала, не обкурился ли малый. Нет, вроде отдышался, нормально… Вот он Машку и спросил. Дома, говорит, она, нет? А я говорю, нету ее. У отца ищи… Вот и позвонила тебе, придурку. А ты тут про ночи мне гнешь, будто что в них смыслишь. Короче, все, давай…