Демон Максвелла
Шрифт:
Особенно когда ты тот самый человек, который указал.
Поэтому дежавю не приносит мне облегчения. Оно лишь проясняет преследующую меня тьму, и я понимаю, что это чувство вины. И когда я закрываю глаза, чтобы не видеть маленькое личико на обложке книги, меня начинают преследовать другие лица. Что скажет мама? Почему я не позвонил? Почему я отказался помочь Джо после всего того, что он сделал для меня за последние два дня? Почему я не могу взглянуть в глаза больных, находящихся на втором этаже? Теперь я понимаю, что меня удерживает не страх. Это бездонная скала поражения, к которой я прикован, у основания которой бушуют волны моей вины.
Я зажмуриваю глаза в надежде на то, что смогу выжать из себя несколько капель раскаяния, но я сух, как Древний Мореплаватель. Даже плакать я не могу. Похоже, я ни на что не способен. Единственное, что я могу, это, закрыв глаза и сжав зубы, сидеть на богом забытом рифе неудач.
Именно этим я и занимаюсь, когда вдруг до меня доходит, что я уже не один.
– Бумс!
Она стоит наклонившись надо мной, и ее телескопы находятся в нескольких дюймах от моего лица. Когда я поворачиваюсь, она отступает и морщит нос.
– Скажи мне, Пижон, ты специально сидишь с таким выражением лица, чтобы оно рифмовалось с запахом изо рта, или тебе действительно так хуево?
Взяв себя в руки, я говорю ей, что действительно не сладко.
– Отлично, – отвечает она. – Терпеть не могу лицемеров. Не возражаешь, если я присяду и разделю твои тревоги?
Не дожидаясь ответа, она, постукивая палкой, обходит кушетку.
– Ну и откуда это лицо висельника?
– Выпил больше, чем мог переварить, – отвечаю я. Вряд ли эта близорукая дурочка что-нибудь поймет, даже если я начну ей объяснять.
– Главное – постарайся на меня не блевать, – предупреждает она, наклоняясь ближе, чтобы рассмотреть меня. – Знаешь, чувак, я тебя где-то видела. Какая у тебя отвратительная морда! – Она протягивает свою сухую ручку. – Меня зовут Вакуумной Дамой, поскольку большую часть времени я нахожусь в отключке.
Я пожимаю ей руку Она худая и теплая.
– Можешь называть меня Чувак Дежавю. Она издает звук, напоминающий электронный писк, намереваясь рассмешить меня.
– Отлично, Пижон. Вот почему у тебя такое знакомое лицо. Клево! Ну и что такого в этих картинках на обложке? Любимые фотографии?
– В каком-то смысле. Это фотографии, снятые во время моего путешествия с любимыми друзьями. А книга – древний китайский трактат, который называется «Книгой перемен».
– Серьезно? В чьем переводе? Ричарда Вильгельма? Дай-ка мне взглянуть.
Я передаю ей книгу, и она подносит ее к лицу. Я начинаю догадываться, что эта дурочка понимает гораздо больше, чем я предполагал.
– Это английское издание. Я пользовалась им, когда только начинала этим заниматься. А потом я решила, что лучше Вильгельм на немецком. Я хотела сверить поэтические отрывки. А когда обнаружила между ними разительные отличия, то подумала: «Черт! Если текст столько теряет в переводе с немецкого на английский, сколько он должен был потерять в переводе с древнекитайского на немецкий!» И решила послать все к черту. Последний раз я гадала, когда моя идиотская собака-поводырь опрокинула корзину для бумаг в поисках моих тампонов. Сукин сын решил, что я с ним играю. Схватил книгу и убежал, а пока я его ловила, он успел изорвать ее в клочья. Немецкая
– Хочешь верь, хочешь нет, но я надрался в Диснейленде.
– Верю. На ракете. Убери-ка свою книгу, пока у меня не начались галлюцинации и я не увидела собаку.
Пытаясь дотянуться до сумки, я случайно роняю ее трость, и она падает прежде, чем я успеваю ее поймать.
– Осторожно! – кричит она. – Ты роняешь мой третий глаз!
Она поднимает трость и ставит ее за кушетку, подальше от меня, потом снова наклоняется и смотрит на меня со свирепым видом:
– Неудивительно, что у тебя такой виноватый вид, так и норовишь что-нибудь сломать.
Несмотря на всю ее свирепость, я не могу удержаться от улыбки. На самом деле все это маска. Думаю, она даже не отдает себе отчета в том, что изображает. К тому же она не такая уж неженка, как мне показалось вначале.
– Кстати, если уж ругаться, ты тут недавно произносила очень качественные проклятия.
– Ах, это, – замечает она, и всю ее свирепость как рукой снимает. Она подтягивает коленки к подбородку и обхватывает их руками. – Это не я, – честно признается она. – По большей части это Гари Снайдер. Стихотворение, которое называется «Заговор против демонов». Хочешь знать, почему я его запомнила? Потому что однажды я распылителем нарисовала целую картину. На футбольном поле. Помнишь, когда Билли Грэм устраивал пару лет тому назад огромную тусовку на стадионе Малтнома?
– Так это ты сделала?
– От одной линии ворот до другой. Целую ночь рисовала и израсходовала девятнадцать баллончиков. Некоторые слова были величиной в десять ярдов.
– Так ты та самая знаменитая художница? Класс! В газетах писали, что разобрать текст было невозможно.
– Так было же темно! К тому же у меня отвратительный почерк.
– Зато пару дней назад ты изъяснялась чрезвычайно внятно, – напоминаю я. Мне не хочется, чтобы она умолкала. Я вижу, как лицо ее заливается краской от полученного комплимента, и она начинает раскачиваться, обхватив себя за колени.
– Я здорово поцарапалась, – замечает она. – К тому же я говорю лучше, чем пишу.
Некоторое время она раскачивается, сосредоточенно глядя перед собой. Солнце уже почти скрылось за рекой, и помещение заливает мягкий теплый свет. Хромированные оконные переплеты приобретают желтоватый оттенок. И вдруг ни с того ни с сего она хлопает в ладоши.
– Вспомнила! – указывает она на меня пальцем. – Откуда я знаю твою меланхолическую харю! Из твоего дурацкого романа! Он такой же дурацкий, как и ты!
И она снова принимается раскачиваться. Я бы не удивился, если бы она начала сосать палец.
– Я тоже иногда пишу, когда не занимаюсь ничем другим, – ставит она меня в известность. – В настоящий момент я – астральная путешественница, остановившаяся на отдых. После двухдневных забот мисс Билл ничего другого не остается.
Я говорю, что она выглядит гораздо лучше остальных виденных мною здесь пациентов, от чего она снова краснеет.
– Просто я прячу транквилизаторы за щекой, – признается она. – Я никогда не принимаю их лекарства… Смотри…