Демон ночи
Шрифт:
Может быть, Марко добавил в снотворное наркотический порошок? Она знала, что в таких случаях человек видит странные сны.
Значит, она не встречала черных ангелов, не была в обители ночных демонов, не приближалась к пещере демонов шторма. Значит, она не видела и Тамлина.
Она была совершенно разочарована.
В руке у нее было что-то странное на ощупь. Ванья зажгла лампу, чтобы посмотреть.
На ее ладони лежал клок жесткой, темно-серой звериной шерсти.
А ее ночная рубашка?
Господи, она была просто изорвана в клочья! Большой кусок
Ванья медленно подняла голову и затаила дыханье, словно боясь, что кто-то сможет услышать ее вздох.
12
Прошло два года.
Хеннинг и Агнета желали своей дочери только добра. И не их вина в том, что они сделали для нее совершенно неподходящий выбор.
Их маленькая, любимая, прекрасная Ванья наконец-то успокоилась. Но в ее глазах по-прежнему было что-то такое, чего они не могли понять. Иногда у Агнеты возникали кое-какие догадки: она видела такую бесконечную и болезненную скорбь, которую невозможно было описать словами.
Но Ванья ничего не говорила. Первые месяцы после того, как их навестил Марко, она была погружена в себя. Была задумчивой и рассеянной. Но потом стала больше вникать в их повседневную жизнь, смеялась вместе с ними, играла с Андре, ухаживала за Ветле, маленьким сыном Кристоффера и Марит, родившимся в 1902 году и ставшим ее фаворитом среди людей.
Внешне она была радостной и приветливой молодой девушкой, всегда готовой прийти на помощь, и очень расторопной. Но при более пристальном внимании можно было заметить, что часто ее смех беспричинно замирал, а руки бессильно опускались, словно ей приходили в голову тяжелые мысли. Но это длилось лишь мгновение: в следующую минуту она снова становилась самой собой.
И все же Агнета и Хеннинг были озабочены. Когда в их краях появился молодой, образованный учитель катехизиса, Агнета сказала мужу:
– Что, если мы пригласим этого молодого человека в гости? Он наверняка чувствует здесь себя одиноким.
– С удовольствием, – ответил Хеннинг, думая о том же, о чем и она. – Но он уже не так юн. Ты же знаешь, что он вдовец.
– Да, но…
И Агнета взялась за дело. Она принялась убеждать его в том, что Ванье нужен муж старше ее, человек надежный, в котором она будет видеть фигуру отца. Но ей не хотелось раскрывать свои планы, поэтому она сказала:
– Бедняга! Его жена умерла в родах. И ребенок тоже умер. Не пригласить ли нам его в четверг?
– Что? Умер в четверг? Ах да, извини! Конечно, в четверг очень подходит.
Он знал, что по четвергам Ванья бывает дома. Бенедикта и Сандер тоже. С веселым и словоохотливым Сандером никогда не бывало скучно за столом.
Мысли Агнеты перенеслись во двор, где Ванья катила впереди себя коляску с маленьким Ветле. Агнета видела, как приветливо улыбалась ее дочь лежащему в коляске ребенку.
– Ей самой нужен ребенок, – еле слышно прошептала она. – Моей маленькой Ванье. Ей нужен свой собственный ребенок, она так любит детей!
Франк Монсен вздохнул.
Еще одно приглашение от дружелюбных местных жителей. И на этот раз его захватили врасплох, он не смог найти причин для отказа. Не успев обдумать все хорошенько, он тут же заявил, что четверг очень подходит для него и что он премного благодарен.
Липовая аллея?
Та самая старинная усадьба, издали напоминающая жалкую лачугу. И он снова вздохнул.
На собраниях церковной общины он не слишком много слышал о людях, проживающих в Липовой аллее. Стоило упомянуть фамилию Линд, как все умолкали. В тишине слышалось лишь позвякивание вязальных спиц да осторожное шарканье ног. И кто-нибудь обязательно говорил: «Да, да. Сегодня опять хорошая погода, просто чудесная!». Или что-нибудь в том же духе.
Он встретил фру Агнету Линд на благотворительном базаре, устроенном для сбора средств на новое покрывало для алтаря в церкви, потому что старое истрепалось по краям от бесчисленных прикосновений. Фру Линд пришла на базар как покупательница, сама она не принимала участия в устройстве этого мероприятия. Это была приятная на вид дама; говорили, что она дочь священника. Странно, что она не принимала участия в церковных делах.
Только бы у них не оказалось перезревшей девицы, которую они хотят выдать замуж! Именно по этой причине его часто приглашали в гости.
Франк Монсен не хотел повторно жениться. Смерть жены оставила в его душе незаживающую рану, и он хотел посвятить себя своим прихожанам. Обучать молодых конфирмантов, устраивать публичное чтение Библии, быть во всех отношениях слугой церкви.
Он был слишком амбициозен, чтобы его можно было назвать добрым.
И вот он явился в четверг в Липовую аллею.
Но перед этим он получил предварительные сведения об этих людях. Они носили имя Линд из рода Людей Льда, и ему казалось весьма сомнительным это дополнительное имя: «из рода Людей Льда». Многие члены этой семьи были людьми порядочными, регулярно посещавшими церковь. Другие же были… опасными!
В данный момент в их роду не было такого опасного лица. Дама, дававшая ему разъяснения по поводу Людей Льда, выделила имя Бенедикты. «Она порядочная женщина, – сказала дама. – Замужем за будущим профессором, хотя внешне ничего из себя не представляет. Она получила наследство!»
«Наследство?» – спросил Франк.
«Да. Именно так».
Он вполне удовлетворился этими сведениями. Ведь он не был особенно любопытен и, к тому же, семейство Линд ничем не привлекало его.
Так он думал в тот раз…
Вблизи усадьба казалась более ухоженной. К ней вела аллея из лип, старинные дома хорошо сохранились. Он увидел много новых построек, но главное здание – западная часть дома – было очень старым.
Мальчик лет одиннадцати открыл дверь и вежливо попросил его войти. Он сказал, что его зовут Андре Бринк, теперь это было его новое имя, потому что мама и папа смогли наконец пожениться, и он носил фамилию отца, так же, как и Бенедикта, а дедушкой его был Хеннинг.