Демон
Шрифт:
Они встали лагерем прямо на границе, утром тронулись дальше, миновали почтовую станцию, поленившись заглянуть внутрь и стали неторопливо отмерять километры дороги.
Сумасшествие началось на третий день, когда в облаке пыли, восторженных криков, под высоко поднятыми вымпелами навстречу вынеслись эскадроны княжеской конницы.
Разумеется, впереди шла тройка коней под синими флагами. Подтянутый всадник остановил своего таракана в десятке шагов от Найла, легким шагом сбежал с его спины вперед и упал на одно колено,
— Приветствую вас, Посланник Богини, Смертоносец-Повелитель, человек, правитель Южных песков и Серебряного озера!
— Встань, Закий, — сделал Найл разрешающий жест. И кто успел сообщить о нашем возвращении?
— С почтовой станции передали, — тихо ответил рыцарь, а уже потом, во всю глотку прокричал: — Жители поселка Вайхан просят вас принять от них почетный обед в честь победителей!
— А может, не надо? — попросил Найл.
— Надо, — железным тоном отрезал Закий. — Там оставлена новая парадная одежда для всех воинов. Ваша-то обтрепалась. Нельзя победителям возвращаться в таком виде, нужно хорошенько отмыться, постричься, переодеться. В поселке все приготовлено.
— Изверг, — выдохнул правитель.
— Всегда к вашим услугам, — низко поклонился рыцарь.
Разумеется, в поселке был ужин, вино, восхищенные взгляды женщин.
Толкотня продолжалась далеко за полночь, когда воины уже давно мечтали только об одном — о постели.
Таким образом отряд добирался до столицы целую неделю.
Впрочем, три сотни метров, которые требовалось преодолеть через город тоже дались нелегко: людей и пауков забрасывали цветами, на них кидались обниматься и целоваться, пытались что-то прошептать на ухо, повиснув на шее.
Когда впереди показались ворота замка, Найл уже знал, как ответит на вопрос жены, что было самое трудное в этом походе: вынести радость горожан.
По счастью, князь не решился отступить от этикета, и не стал встречать зятя-победителя в воротах. Посланник смог подняться в хорошо знакомую башню, выпить немного воды и полежать.
В дверь постучали.
— Да, войдите, — сел в постели Найл, ожидая приглашения на торжественный прием. Но там оказался шериф.
— Вы позволите, господин?
— Входи, садись, — разрешил правитель, но северянин, заметно нервничая, отошел к окну и остановился, повернувшись к нему спиной. В чем дело, шериф?
— Я не могу понять ваших действий, Посланник, — признался воин.
— Каких?
— Почему вы отняли у нас победу над смарглами? Там, у их города?
— Я принял единственно верное решение, — тщательно подбирая слова, произнес правитель. Возможно, оно оказалось ошибочным, но это мое решение, и ответственность за него несу только я один.
— Мы пробивались к этому городу все вместе, это была наша общая кровь. Почему вы не позволили взять за нее достойную плату?
— Крови могло оказаться слишком
— Нет, правитель, это не так. На протяжении всего нашего похода против этих лесных тварей вы постоянно проявляли то отвагу и прозорливость, то поразительное малодушие и опрометчивость, то доходили до безусловной победы, то вдруг дарили ее врагу. Я… Я не верю самому себе и тому, что вспоминаю.
— Ты воин, Поруз, ты выполнял мои приказы, без колебаний и обсуждений. А вина за все ошибки осталась только на мне.
— Нет, Посланник, не только, — северянин оглянулся через окно на озеро. Оно ему чем-то не понравилось, и он переместился к соседнему окну. Друзья сообщили мне, что князь решил наградить нас всех именным оружием. За победу над железными демонами. И мне стыдно. Я не знаю, как смогу получать его, как смогу носить, как смогу показывать детям и рассказывать об этой войне, зная, что мог победить врага, но не сделал этого, что должен был идти вперед, а на самом деле позорно бежал. Вы должны сказать мне правду, правитель, или я откажусь от этой награды.
— Ты не должен отказываться, — как можно внушительнее сказал Найл. — Ты выполнил все приказы до конца, ты в полной мере исполнил свой долг. Ты заслужил эту награду.
— Я бежал, и я знаю это.
— Ты выполнял мой приказ.
— Но почему вы отдали его!
— Ты воин, шериф Поруз, — тяжело вздохнул Найл. — Ты давал клятву сражаться за свою страну до конца. Ты обязан побеждать, если это нужно твоей стране, ты обязан стоять на своем месте до конца, если ей это нужно, и ты обязан терпеть поражение, если твоя страна этого хочет. Ты сделал все во исполнение этой присяги и ты достоин любой награды. Все, иди.
— Вы так и не ответили на мой вопрос, правитель. Как это страна может захотеть моего поражения?
— А про такое понятие как «политика» ты слыхал?
— Какая может быть политика в диких приморских лесах?
— Шериф, а ты, правда, уверен, что хочешь это знать?
— Да, господин.
— Ты честно выполнял мои приказы, ты сражался, когда тебе приказывали, ты отступал, когда тебе отдавали этот приказ. Ты делал все, что от тебя требовал я, твой господин, которому ты присягал. Ты сделал все, для блага своей страны, как бы тяжело для тебя это не было. Неужели для тебя этого не достаточно?
— Я хочу знать правду, Посланник. Просто правду. Хочу знать, ради чего действительно сражался, даже если эта правда называется «политика».
— Тогда ты должен дать клятву, что никто и никогда не услышит ни единого слова из того, что я сейчас тебе сообщу. Никто и никогда.
— Клянусь.
— Ну что же, шериф, — вздохнул Найл, подходя к северянину и вглядываясь в гладь озера, раскинувшегося под окнами. Ты сам этого хотел. Что ты видишь?
— Озеро, господин.
— А что ты увидел в конце похода?