Демонология Древнего Китая
Шрифт:
Таким образом, анимистическое колдовство можно разделить на два основных вида. Колдовство первого вида нацелено на принесение счастья людям посредством воздействия на добрых духов и божеств через ритуалы, заклинания и прочие практики и потому может быть названо «религиозной магией», или белой магией. Именно оно является важной составляющей деятельности священнослужителей. Колдовство второго типа заключается в том, чтобы использовать духов для нанесения вреда людям, это черная магия, «ведьмино искусство», и именно о нем пойдет речь ниже.
Безусловно, главным сподвижником черной магии является темнота. Поскольку именно она держит в постоянном страхе и трепете доверчивые сердца целого народа, как, впрочем, и весь сонм злых духов, практикующие ее индивиды вызывают поистине всеобщее отвращение; они в любой момент могут стать жертвой народного гнева, их могут также жестоко покарать власти, которые, как правило, не менее легковерны и доверчивы, чем ослепленная толпа. О колдовстве так часто упоминают
Завеса тайны и скрытности, за которой скрывает себя черное искусство, чрезвычайно затрудняет его изучение. Впрочем, от колдунов и ведьм едва ли можно ожидать того, что они охотно раскроют свои секреты, ведь в таком случае они сами инкриминируют себе преступление и могут подвергнуть большой опасности собственную жизнь. Неграмотные люди чаще всего открыто признают, что мало знают о них; а люди ученые, как правило, мало что могут поведать, за исключением того, что они почерпнули из нескольких книг, а к этим книгам мы и сами можем обратиться. Поэтому нашему читателю ничего не остается, как смириться с теми отрывочными сведениями, что были взяты нами из китайской литературы, а также из немногочисленных записей о впечатлениях от личных встреч, сделанных нами во время пребывания в Китае.
Колдовство в Китае отнюдь не является некоей особой профессией. Поскольку народная вера во всяческих потусторонних существ повсеместна и чрезвычайно глубока, поскольку они находятся в пределах досягаемости практически каждого и ими переполнен весь мир, практиковать колдовство может каждый, кто обладает достаточной волей и знаниями. Естественно, что обширный слой людей, претендующих на способность оказывать влияние на судьбы людей посредством космических сил, пронизывающих вселенную и составляющих ее Дао, а именно — священнослужителей, предсказателей и гадателей, геомантов, шаманов — у, одним словом, знатоков оккультных искусств в широком смысле слова — в первую очередь относят к людям, занимающимся колдовством; и те источники, коими мы располагаем, позволяют сделать вывод, что уже со времен ханьской династии к ним относились с большим подозрением.
Обычно в китайских текстах колдовство обозначается терминами яо дао, яо шу или яо фа, или се дао, се шу и се фа; все они означают примерно одно и то же: «демонические методы, практики», а яо и се, как мы помним, подразумевают неблагоприятное влияние призраков. Поскольку, однако, объем понятия се более широкий и включает в себя все, что противоречит Дао, естественному порядку вещей, т. е. все «еретическое», сочетания се дао, се илу и се фа могут означать также еретическую магию, религиозную или какую-либо еще, практикуемую без намерения причинить вред человеку или даже из благих побуждений. Во все времена находились невежественные и недалекие люди, относившие к подобным практикам различные невинные фокусы, шутки с предсказанием судьбы или использование таинственных, неизвестных законов природы, и тогда жертв их подозрительности жестоко карали, иногда даже смертью, как нарушающих благопристойность, сеющих хаос и смуту и вообще врагов нравственности и общественных устоев. Поэтому следует четко различать еретическую магию и колдовство, поскольку если колдовство является еретической магией, то сама еретическая магия далеко не всегда есть колдовство. Несомненно, в различных частях обширной китайской империи существовали местные диалектические слова, обозначавшие колдовство, не вошедшие в письменный язык и происходящие из глубины веков. Таков, например, термин цио [98] , который мы встречаем в Амое. Эти выражения не следует путать с сосуществующими с ними понятиями, обозначающими белую магию.
98
Диалектное произношение.
Особого внимания заслуживает достаточно часто используемое сочетание, поскольку оно является единственным, которое можно признать классическим: цзя гуй шэнь дао, «путь или метод неправильного использования шэнь и гуй». Встречается оно в «Ли цзи» (гл.18,1.38), в пассаже, который можно считать древнейшим китайским письменным законом,
Во втором веке новой эры Чжэн Кан-чэн в своем комментарии к приведенному выше фрагменту указывает, что под «порочным путем» он подразумевает у гу, наиболее распространенную и наихудшую форму черной магии, весьма популярную в его время. Мы готовы признать, что сочетание цзя юй гуй шэнь может иметь и иной, чем «неправильное использование гуй и шэнь», перевод. (Так, Легг [99] понимает его как «давать неправильное истолкование появлению духов») Тем не менее, вряд ли можно сомневаться в том, что в те незапамятные времена, когда был создан текст, оно указывало именно на интересующий нас вид колдовства, которое считалось страшным преступлением.
99
Джеймс Легг (Legge) — знаменитый американский синолог XIX века, переводчик на английский язык всего конфуцианского Канона.
Глава первая
Нанесение вреда посредством собственной души или души животного
Китайцы охотно верят, что человек может по своему желанию «вызвать» свою душу из тела в любой момент, когда только пожелает. И само собой разумеется, это же могут делать и колдуны, побуждающие собственную душу преследовать их врага или жертву и вредить им.
«Житель Ханчжоу Чжао Цин-яо так любил играть в шахматы, что, только заслышав звук расставляемых фигур, сразу же садился за шахматную доску. Однажды, отправившись на прогулку к храму Двух Святых, он увидел там даоса с отвратительным лицом, игравшего в шахматы с каким-то посетителем. Даос называл себя настоящим знатоком, но играл при этом так плохо, что Чжао почувствовал отвращение и, даже не соблаговолив обратиться к нему, ушел.
Вечером, уже собираясь лечь спать, Чжао заметил двух призраков-светлячков, мечущихся туда и сюда по занавескам кровати. Поначалу он не решился что-либо предпринять, но тут занавеска отдернулась и перед ним предстал призрак с мечом, с синим лицом и зубами, походившими на зубья пилы. Чжао обругал его, и призрак исчез. Следующей ночью, лежа в постели, он услышал какое-то бормотание, словно это мальчишки зубрили свои уроки. Поначалу звук был неотчетливым, но, прислушавшись, Чжао различил слова: "Какое тебе дело до того, что я плохо играю и при этом называю себя умелым игроком? Почему ты осмеливаешься проявлять ко мне непочтительность?" Тут Чжао понял, что лекарь-даос пытается причинить ему зло, но это лишь придало ему храбрости. Потом он услышал шепот: "Однако ты смел, не боишься ни ножей, ни мечей; но я поступлю иначе — я вытащу из тебя душу и тем самым лишу тебя жизни". И далее зазвучало заклинание: "О, духовная сила Неба, о, духовная сила Земли, покажите свое могущество; да вопьется игла тебе в голову и сердце!" И Чжао почувствовал дрожь во всем теле, как это бывает с теми, кого, пробирает страх, но напряг всю свою волю и не сдвинулся с места. Зажав уши руками, он задремал, и, хотя из подушки его раздавался звон колокольчика, он продолжал стойко переносить испытание.
Прошел месяц, и в один прекрасный миг лекарь-даос упал на колени перед его кроватью, обливаясь слезами. "В припадке гнева, — сказал он, — я применил свое искусство, дабы запугать тебя, чтобы заставить тебя покориться и получить от тебя денег и шелка, но я ошибался, ибо тебя все это ничуть не смутило. Теперь я корю себя за то, что сделал, ибо если мое колдовство не оказывает действия на моих жертв, несчастья обрушиваются на меня самого. Вчера я умер, и моя душа не находит пристанища; я жажду предложить вам свои услуги в качестве божества покровителя ваших камфорных деревьев и ив и тем самым искупить и загладить свою вину". Чжао ничего не ответил, но наутро послал человека в храм Двух Святых, и тот принес весть, что даос перерезал себе горло. С тех пор Чжао всегда знал обо всем на день раньше; говорили, что лекарь-даос состоит у него на службе» («Цзы бу юй», гл. 8).