Демоны крови
Шрифт:
Миша улыбнулся еще шире, насколько было вообще возможно:
— А потому, любезнейший господин Штраузе, что мы хотим и вас приобщить к нашему делу. Что же вы думаете, мы просто так сюда явились? В ловушку? Ну да, как же… Думаете, не сообразили, зачем нас так подробно выспрашивала о Торопце ваша, гм-гм…
— Это моя крестница! — поспешно сообщил герр Якоб. — Навещает меня время от времени, исповедуется… заблудшая овечка… Анна-Лиза! Ну, отойди же, наконец, от двери! Здесь совсем не то, что тебе нужно бы знать… Так, значит —
— Да! И мы предлагаем тебе, о, достойнейший клирик…
— Подождите, подождите, — тевтонец в волнении заходил по келье. — Вы же сами понимаете — я должен подумать. Нельзя же принять столь важное решение вот так, сразу… И вообще… извините меня, благородные господа за мой, могущий показаться бестактным вопрос — а почему я должен вам верить?
— Резонно, — усмехнулся Миша. — Ну, вы развяжете наконец руки? А то затекли… И я вам докажу… У нас конечно же имеется грамота. Естественно, не при себе… Надеюсь, вам знакома большая императорская печать?
В эти времена еще не обращались конкретно на «вы» — не было принято, — но «ты», произнесенное сейчас Ратниковым — и, кстати, герром Штраузе — во всем контексте звучало именно как «вы».
— Уверяю вас, господа, у нас найдутся знатоки печатей… Сейчас я позову кнехтов — они пойдут с вами. Прошу меня понять, господа… Да, я еще не осмотрел ваши вещи.
Олекса ударил его парабеллумом, едва только любопытный немец вытащил пистолет из котомки. Просто выхватил из рук и ударил. Все произошло настолько быстро, почти мгновенно, что Миша сразу и отреагировать не сумел, а потом уж было поздно. Некогда было даже посмотреть, что там, с завалившимся под стол герром Штраузе? Оглушен или уже мертвяк? Впрочем, пусть Олекса и выясняет…
Ратников быстро скользнул за дверь, в спальню и, резко клонясь влево, перехватил руку с ножом, вывернул… Анне-Лиизе застонала. Широкий клинок со звоном упал на пол. Бросив женщину на широкую кровать под цветным балдахином, Михаил быстро связал ее и заткнул рот сделанным из обрывка покрывала кляпом. Ни о чем он больше не собирался просить эту женщину, а убивать вроде бы было жалко… Хотя нет, кое о чем спросить все же стоило…
Ратников наклонился и рывком вытащил кляп:
— Чемодан где?
— Что?!
В глазах пленницы мелькнуло нешуточное удивление.
— Такой сундучок, с блестящими уголками!
Не знает. Или притворяется. Но первое все же вернее, ну откуда она может знать? Герр Штраузе вряд ли делился с ней самыми сокровенными своими тайнами.
Вернув кляп на место, молодой человек выглянул в келью:
— Лекса, как он?
— Жив… жилка бьется.
— Быстренько осмотрим тут все… и подумаем, как выбираться.
— А чего тут думать-то? — усмехнулся Олекса. — Вон оконце, вылезем, да и вниз…
Миша быстро выглянул и присвистнул: легко сказать — вниз. Башня была высотой примерно со стандартную панельную пятиэтажку — не бог весть что, конечно, но и так вот, что запросто выбраться… А этот парень — большой оптимист!
— Веревка же у нас есть! — Олекса живо размотал привязанную к поясу веревку, и Ратников улыбнулся: ну да, про веревку-то он и забыл. Хорошая такая, пеньковая, с виду — вполне даже крепкая. Метров десять — как раз до второго этажа хватит, а там и спрыгнуть можно.
Само собой, обыск провели наскоро, кое-как — осмотреть все более тщательно просто не хватало времени, в сложившейся ситуации следовало поспешить. Посмотрели везде — под столом, под ложем, под лавками — больше тут и негде искать было, разве что имелся какой-нибудь тайник в стене. Так и стены Ратников простучал… тем самым ножичком, с каким бросилась на него старостиха Анне-Лиизе. Ничего вроде… Жаль, Олекса так сильно немца ударил — тот до сих пор не очнулся, да и жилка у него на шее билась так себе, еле-еле. Ну что ж, незачем парня ругать — действовал правильно, быстро и смело. А за чемоданом можно будет наведаться в следующий раз, сейчас же — поскорей уносить ноги, что-то Мише не очень хотелось попасть в лапы местного мастера пыточных дел, а что таковой в замке имелся, сомневаться не приходилось.
Конечно, лучше было бы дождаться, пока стемнеет, но это было бы нереально — вот-вот могли объявиться кнехты. Люк в полу, правда, закрыли, но… ведь заподозрят, что что-то не так, начнут стучать, ломиться… Тогда уж точно не выберешься.
Михаил снова посмотрел в окно — внизу, на хоздворе, словно мураши, копошились люди — разгружали возы, что-то тащили в амбары. Наверх никто не смотрел, и, быстро привязав веревку к штырю от ставень, Миша решился:
— Давай! Только быстро… Вон за теми кадками спрячемся.
Олекса нырнул в окно ногами вперед и, стремительно съехав вниз, за пару секунд оказался внизу, тут же укрывшись за кадкой. Что и говорить — ловко!
Внизу, на лестнице вдруг раздались шаги, кто-то постучал в люк… чей-то громкий голос позвал герра Якоба. Ратников перекрестился, поплевал на руки…
Спустился, ударился ногами в траву, спружинил, откатился в крапиву, за кадки. И в тот же момент выскочивший из главной башни кнехт быстро побежал к воротам. Опаньки! Затворили! А неплохо у них тут служба поставлена, что и говорить. Малейшее подозрение, и…
На заднем дворе началась суматоха, все работники поняли: в замке что-то случилось.
— Хватаем бочку! — быстро распорядился Михаил. — Потащили…
— Эй, вы! — почти сразу закричал на них какой-то кнехт. — Приказано было прекратить работу и всем собраться в часовне!
— Ага, счас! — обернувшись, Ратников презрительно скривился и зло сплюнул наземь. — А бочку с вином тут бросить прикажешь? С самым лучшим итальянским вином?
— Хм… — кнехт махнул рукой и отвернулся. — Черт с вами, тащите. Только давайте поторапливайтесь, свиньи.