Демоны вне расписания
Шрифт:
– Вы же меня з-затопили. У меня все мокрое.
– Я не виновата. Батарея накрылась, – сообщила Настя со стола.
– Ну так п-перезагрузите ее, что ли, – жалобно сказал мальчик, и Насте стало понятно, что этот мальчик не просто живет этажом ниже, он живет как бы вообще немножко не здесь. Потом она спустилась к Тушкану и показала ему, как можно с помощью произвольно нарезанных кусков материи (другое название – тряпка) обеспечить перевод пола из режима «мокро» в режим «сухо». И вот теперь Тушкан сидел рядом и пытался вспомнить, как же исправляют настроение девушкам по эту сторону монитора. Он вспомнил, что похожий вопрос обсуждался на паре интернет-форумов, и решил, когда Настя уйдет, почитать
– Плохое настроение? – наконец составил фразу Тушкан.
– Вроде того. – Настя яростно врезала очередному пингвину.
– У меня тоже бывает, – сказал Тушкан, – п-плохое настроение.
– А у кого не бывает…
– Я сделал себе сборник…
– Чего?
– Сборник песен для плохого настроения. Когда у м-меня плохое настроение, я его слушаю. Могу тебе записать. Если хочешь, – сказал Тушкан и замолчал, потрясенный количеством информации, которую выдал зараз его речевой аппарат.
Настя оставила мышку и чуть отъехала от монитора.
– Давай, – сказала она, – запиши. Полезная вещь. И на будущее… Может быть, пригодится.
– Л-ладно, – обрадовался Тушкан и стал искать чистую болванку.
– Песни для плохого настроения… То есть это веселые песни, чтобы убить плохое настроение?
– Нет, – ответил Тушкан из-под стола. – Это очень г-грустные песни. Просто когда подряд прослушаешь весь диск, то у т-тебя будет такое плохое настроение, что хуже уже некуда. А раз хуже некуда, то становится лучше.
Настя подумала, что, наверное, в этом есть какая-то логика. Хотя с первого взгляда ее и не заметишь. В тот раз у Тушкана так и не нашлось чистой болванки, но обещание свое он выполнил и через пару дней занес Насте диск. Там было пятнадцать песен разной степени депрессивности, и впечатление они производили настолько угнетающее, что дослушать эту подборку до конца было практически невозможно. Настя положила диск на полку, решив, что дослушает его, когда настроение будет действительно отвратным и лечить его можно будет только такими радикальными способами.
Но пока потребности в подарке Тушкана не было, потому что, вопреки мрачным прогнозам Монаховой, Денис Андерсон никуда не пропал; более того, всем своим поведением он доказывал искренность своего поцелуя и сопутствовавшей ему фразы. А поскольку Монахова из жизни Насти исчезла, то, соответственно, роль Дениса Андерсона в ее жизни возросла еще больше.
И это было лето, и это было счастливейшее из времен в жизни Насти; счастливейшее настолько, что когда воспоминание о нем вернулось к Насте, она яростно сжала кулаки, ненавидя всем сердцем тех, кто пытался у нее это отнять.
7
До полуночи Смайли разделался не только с клубникой, но еще и с полноценным ужином из трех блюд; при этом он не пропустил мимо ушей ни одного Настиного слова, требуя все новых и новых подробностей. По этой причине рассказ затягивался, и в тот момент, когда Смайли решил, что нужно прерваться, они едва добрались до знакомства Насти и Дениса и их прогулки в сторону памятника князю Львовскому.
– На сегодня хватит, – решил Смайли. – Но завтра с утра продолжим, так что будь готова…
– Я не устала, – бодрилась Настя. – Давайте закажем кофе покрепче, и я могу хоть всю ночь болтать… Ну, как вам такая идея?
– Мы не будем заказывать кофе, – с каким-то странным выражением лица сказал Смайли.
– Почему?
– Потому что я не люблю кофе.
– Ну тогда я закажу для себя, а вы…
– Настя, я не смогу находиться с тобой в одной комнате, если ты станешь пить кофе.
– У вас с кофе какие-то личные счеты?
– Именно. Он на нас плохо действует.
– На нас? На кого – на
– На гномов, – просто сказал Смайли. – Он действует как наркотик. Краткосрочная эйфория, потом депрессия и весь набор негативных последствий, в том числе быстрое привыкание.
– Так вы… вы все-таки не человек?
Смайли рассмеялся.
– Как много потребовалось времени, чтобы ты об этом спросила, Настя. Нет, я не человек.
– Ага.
– Ты ведь догадалась об этом раньше.
– Ага.
– Я полагаю, что тебя это не очень удивило. Филипп рассказывал мне, что у вас уже были встречи с другими расами…
– Вампиры?
Смайли одобрительно кивнул, как если бы Настя правильно ответила на ответ в телевикторине.
– Болотные твари? Их так называл Филипп Петрович, я не знаю, как они правильно называются. А еще Иннокентий. Он совсем не человек. И еще Лиза! Которая раньше была Соня… Они все – не люди?
– Нет.
– Но это же… Как такое может быть? Я дожила до девятнадцати лет и не знала, что существуют такие… такие существа! Я думаю, что большинство людей про это не знает! Как такое возможно?
Смайли улыбнулся и откинулся на спинку дивана.
– Это возможно, – сказал он. – Филипп ведь сказал вам насчет допуска? Раз уж ты оказалась замешана в такую историю, то получишь допуск к информации первого уровня и узнаешь, что наш мир устроен немножко иначе, чем пишут в школьных учебниках.
– Но другие-то люди не узнают! И я бы не узнала, если бы не вляпалась в это все…
– Не узнала бы, – согласился Смайли. – И замечательно прожила бы свою жизнь, не подозревая о существовании остальных Великих Старых рас. Большинству людей не нужно это знание. Если вы до сих пор делите единую расу людей на черных, белых и желтых, на христиан и мусульман, то что бы вы сказали, узнай о существовании гномов, вампиров или великанов? Что они ведут неправильную жизнь, что они поклоняются неправильным богам, что они портят ваших детей, отнимают рабочие места? Настя, мы не прилетели с другой планеты, Земля – такой же дом для нас, как и для вас. Но лучше, если между разными комнатами этого дома будут построены стены, чтобы жильцы не мешали друг другу.
– Но… – растерянно проговорила Настя. – Ведь я же нормально общаюсь с вами. Я общалась с Иннокентием, Маратом… Они странные, но с ними можно найти общий язык. Что в этом ужасного? Почему не сказать людям правду, они поймут.
– Люди не поймут, Настя. Семьсот лет назад люди знали о существовании других рас, не обо всех, но кое о каких знали. Чем это закончилось? Войной, убийствами, геноцидом. И заслуга Лионейских королей в том и состоит, что они сумели постепенно погасить эту войну. Поколение за поколением династия Андерсонов выстраивала систему взаимоотношений Великих Старых рас. Систему, при которой в одном мире могут жить разные расы, не мешая друг другу. Один из принципов этой системы – люди, самая многочисленная и могущественная раса, не должны знать о существовании других рас. То есть мы контактируем с верхушкой человеческого общества, с Генеральным секретарем ООН, с лидерами крупнейших стран, с главами религиозных конфессий, но простые люди должны жить своей обычной жизнью, не мучаясь кошмарами о вампирах или драконах. Хотя и тут не все так просто; я вырос в Англии, в небольшой деревне, и население соседних городков, люди, я имею в виду, прекрасно знали, что мы – гномы. Они сохранили это знание из Темных веков, и они не рассказывают об этом по национальному телевидению. Они тоже считают, что о таких вещах лучше помолчать. – Смайли усмехнулся. – Они говорят: «Пусть уж лучше здесь живут гномы, чем понаедут какие-нибудь пакистанцы или арабы». Таков наш мир, Настя. Что сказали бы ваши родители, узнай, что вы встречаетесь, например, с вампиром?