День дурака
Шрифт:
– Можно подумать, это он сам. Он же был под ментальным принуждением.
– Ну да, - неожиданно поддержала ее герцогиня, - так они мирные. Травоядные. Ласковые.
– И вообще, такое оружие лучше иметь на своей стороне, - заявил Лапин.
– Я пуст, - с сожалением сказал Трей, - вся сила ушла на купол. Теперь резерв не восполниться до ночи.
– До ночи он не проживет. Солнце сварит…
– Значит, будет у нас черепаший суп, - брякнул Митя и получил в ответ два негодующих девичьих взгляда. И то, что один из них был не только девичьим, но и герцогским, только добавило ему убойной силы.
– Перевернуть, - ледяным
· Попали! – присвистнул Митька. Чародей согласно кивнул. Как без магии перевернуть гигантскую черепаху, он понятия не имел. Она ведь весит как хороший танк.
Глава 10 В плену
Голова ощутимо побаливала, и осторожно потрогав лбом шершавую кору дерева, к которому его прислонили, Степан почувствовал здоровое такое утолщение: видно, шишка вскочила знатная. Хвала местному святому покровителю, Благому Тару, что воин ударил плашмя, и - в лоб, а не в затылок. Состояние, впрочем, было препоганым. Кроме тупой тянущей боли в месте удара, была какая-то общая слабость и дурнота. Попытка пошевелиться - и Степу вывернуло прямо на зеленый мох и торчавшие из него корни. Стало легче, но не намного. Плохая новость, похоже - сотрясение мозга. Но есть и хорошая - значит, мозг имеется.
Лагерь для военнопленных, так, про себя Вязов окрестил место, куда попал, был небольшим: поляна в лесу, в окружении здоровых растений чем-то напоминающих знакомые ели, но выше и толще, и с семью иголочками, растущими из одного семени. Никаких вышек с часовыми и прочих "ужасов плена" Степа не заметил, поляна была весьма условно огорожена... пеньковой веревкой, старой и местами потертой. Лапин увидел бы здесь прямую аналогию с полигоном, и объявил круг из веревки "заявленной условностью, символизирующей непреодолимое препятствие". Степан в своих умозаключениях так далеко не заходил, лишь лениво подумал, что не так просто здесь эта веревочка брошена, какую-то функцию она, несомненно, выполняет, и вряд ли - защиты от насекомых. Стали бы воины Медведя так беспокоится о здоровье своих врагов! Впрочем, если здесь практиковался выкуп пленных...
Самих пленных, кстати, было немного - всего семь человек. То ли Медведь приказал врагов в плен не брать, то ли они сами не сдавались. У небольшого, бьющего из-под мшистой кочки, ключа, сидели и лежали воины Арса. Раненые, сообразил Вязов, все. Пожилой мужчина с пробитой грудью, скорее всего, не жилец - вон, синий уже, хоть товарища и меняют ему на груди промокшую от крови повязку, и вытирают выступившую на губах кровь, но вряд ли ему суждено выкарабкаться. Степан знал такие ранения, правильно понял, что означают красные пузырьки в уголке сухих губ - пробито легкое. Своевременная операция в условиях госпиталя - и можно надеяться. А так, в лесу под деревом, шансов нет. Остальные были в лучшем состоянии: у кого перехвачено тряпкой плечо, у кого - бедро, молодой паренек, лет четырнадцати - шестнадцати, как и Степан, красовался здоровенной шишкой на голове - тоже оглоушили и повязали, пока был без сознания.
Оружия у них, понятно, не было. А вот прочих признаков неволи Степа как-то не углядел. Во-первых, ни на ком из пленных не было пут. Во-вторых, нигде видно никакой охраны. Вместо того, чтобы воодушевить, это обстоятельство здорово смутило Вязова. Наглядевшись на странности этого
Внезапно Вязов почувствовал на себе пристальный взгляд. Он осторожно повернулся, чтобы не провоцировать новый приступ боли и головокружения. На него в упор глядел мужчина, моложе него, в просторной рубахе, таких же штанах и башмаках, сработанных из грубой кожи. Русые волосы были перевязаны тонким ремешком.
– Ваша Милость пришли в себя?
– осторожно спросил он и улыбнулся, не заискивающе, но все же как подчиненный - начальнику. Большому начальнику, уточнил Степа. Вспомнив, что шмотки, в которые его здесь обрядили, по местным обычаям означали принадлежность к дворянскому сословию, Степан сообразил, что его товарищ по несчастью из крестьян, либо ремесленников. А, судя по ширине плеч и развитым рукам, при небольшом росте - вернее всего, лесоруб. Тут они почти все - лесорубы.
– Как тебя зовут?
– спросил он.
– Варек, Ваша Милость.
– Сделай одолжение, без "милости", - буркнул следователь, - Степан я.
Лицо лесоруба вытянулось.
– Но вы же благородный господин!
– Не благороднее тебя. А тряпки можно и на пугало огородное натянуть, какие угодно, хоть с герцога, - доверительно сообщил Степа, - скажи, а кормят здесь когда?
– Кормят?
– Варек, услышав, что имеет дело не со знатным горожанином, а с таким же, как он, заметно расслабился, - кого кормят? Воинов?
– Понятно, - кивнул Вязов, - то есть кормежка пленных не предусмотрена... Медицинское обслуживание - тоже. Да, о Женевской конвенции тут пока не слышали. Веревка эта - к чему?
– Ты, видно, издалека, - покачал головой Варек, - это ж "табунщик"! Колдун медведев протянул, чтобы мы не убегли.
– И... удержит?
– Лошадей держит, - пожал плечами Варек.
– А если попробовать перешагнуть - что будет?
– Ничего не будет, - удивился Варек, - она ж не за тем, чтобы ноги отрывать.
Не слушая дальше, Степа поднялся на непослушные ноги и сделал несколько шагов по направлению к веревке. Не то, чтобы он не поверил новому знакомому, просто привычка все проверять самому оказалась сильнее даже инстинкта самосохранения.
Варек не соврал. И в самом деле, ничего не случилось. Но не успел Степан обрадоваться, как сообразил, что ни на шаг не приблизился к краю поляны. Он прибавил ходу, сколько мог, потом почти побежал. Тошнота усилилась - но это был единственный результат, которого удалось добиться. Пытаться подойти к "табунщику" оказалось примерно тем же самым, что бегать за радугой. Вспомнив, что при сотрясении мозга, вообще-то, рекомендован постельный режим, Степан повернул назад, и совершенно без проблем добрался до "своей" елки и до Варека.
– Занятная штука, - признал он, - а сами-то они как сюда заходят?
– Зачем им?
– Варек пожал плечами, - если кого выкупят, или помрет, так придут с колдуном, разомкнут. А так они и не ходят...
Вязов прикрыл глаза, пытаясь если не избавиться, то хотя бы уменьшить доставшую его боль, но не преуспел. В голове, такое впечатление - бригада узбеков организовала пилораму. Трудились, сволочи, добросовестно, без перерывов, перекуров и перепивов.
– Ты как сюда попал?
– спросил он, отчасти, чтобы отвлечься, отчасти потому что и вправду было любопытно.