День моей жизни
Шрифт:
Мы поднялись в квартиру. Я представляла внутри неё грязь и неприятный запах, который обычно исходит от старых больных людей, но каково же было моё удивление, когда мы зашли во вполне себе благоустроенное жилище, где всё было прибрано и помыто, все вещи аккуратно расставлены по местам, а со стороны кухни доносился приятный запах грибного супа. Раиса Петровна нам сразу понравилась. Несмотря на свой недуг, она не утратила возможности разговаривать и мы долго сидели и говорили обо всём, что было важно в том числе и нам самим, словно это был самый близкий и родной нам человек на земле. Когда мы уже собрались уходить, муж достал телефон и набрал чей-то номер. В трубку он обрисовал кому-то ситуацию, а когда разговор был окончен, радостным голосом объявил, что Раису Петровну готов принять самый лучший специалист, врач нейрохирург, его хороший приятель, который ему много чем обязан.
Глаза Стёпы округлились до размеров средней чашки, и он едва удержался, чтобы не закричать от восторга. Раису Петровну на следующий же день увезли в область. Врач после обследования сказал, что ситуация не из лёгких, но были в его практике случаи и посложнее.
"Будем обследовать" – таков был ответ.
Пока Раиса Петровна готовилась к сложной операции, которая должна была начаться сразу после обследования, и длительной реабилитации после неё, мы решили сделать в квартире хороший ремонт, чтобы бабушка вернулась домой в новую уютную обстановку. Муж даже взял отпуск, чтобы лично контролировать процесс, а Стёпа всё время был рядом, стараясь помочь и тут и там. В этот же день вечером я узнала, что у нас будет ребёнок. Возможно, силы свыше решили, что за хорошее поведение нас нужно отблагодарить вот таким вот образом. Но лично я считаю, что так должен поступать каждый, и тогда наш мир станет хоть чуточку, но добрее.
Счастливое несчастье
В тот июльский вечер я покинул дом из-за какого-то пустяка. Под холодными лучами уличного фонаря, освещающего наш скромный дворик, главными достопримечательностями которого были две облезлые зелёные скамейки, я понимал, что причина ссоры была более, чем банальная. Кусты сирени скрывали мою злобу, сказавшуюся по большей части на моём лице, которое, как я и предполагал, исказилось до неузнаваемости. И как ей только такое в голову могло прийти?!
Я подходил к дому Кости и уже почти забыл, что, собственно, вырвало у одного из кругов ада эту дикую сцену ревности, направленную по отношению непонятно к кому. Мы устали жить так, как живём сейчас, и иногда казалось, что наши пути разойдутся прежде, чем речь зайдёт о свадьбе. Впрочем ничего удивительного в этом и не было, ведь мы учились в одном институте, на одном курсе и даже в одной группе, жили в одной квартире, при этом у каждого из нас практически не было своего личного пространства – каждый боялся потерять друг друга, тем самым создавая вокруг неокрепшего союза тернистую стену, преодолеть которую было равносильно мучительной смерти. Мы сами построили для себя эту мышеловку и благополучно проживали в ней до тех самых пор, пока не поняли, что мышеловка давно захлопнулась, и выбраться без жертв из неё уже не получится.
Высокий кованый забор, за которым высился большой двухэтажный коттедж, застал меня в совершенно опустошённом состоянии. Меня больше беспокоила не столько последняя ссора с Кристиной, сколько та жизнь, которая внезапно превратилась в ловушку. Я просто устал жить с любимой девушкой в том мире, где моё место давно заняла обида, причём обида не простая, а двусторонняя. Я помню тот вечер достаточно смутно, словно это было во сне. Когда я вспоминаю его сейчас, после тех событий, которые произошли спустя несколько дней после моего гневного ухода из дома, я чувствую себя невольным участником и даже виновником того нелепого случая, который обрушился на нашу несостоявшуюся семью, долгое время как снежный ком нёсшийся вниз с вершины нашего счастья навстречу неминуемому концу.
Костя, мой друг, всегда поддерживал меня во всех сложных ситуациях, возникающих на моём жизненном пути. Он был раза в два старше меня, и больше раза в три по всем параметрам. Такой себе добродушный толстячок, способный рассмешить даже принцессу несмеяну. Почти полночи мы предавались беззаботным разговорам в самом лучшем заведении, где подавали самое лучшее пиво с самой лучшей закуской в городе, что, собственно и было целью нашей встречи – забыть, просто забыть вчерашний день, как будто его попросту не существовало в нашей вселенной. Когда я поделился с Константином мыслью, что собираюсь подать на своеобразный развод, что было лишь делом техники и ничем больше, он громким и заливистым смехом расхохотался на весь бар, чем вызвал недоумевающие взгляды у редких посетителей, которые явно не ожидали такого резкого всплеска бурных эмоций со стороны. Потом Костя наклонился ко мне и в своём фирменном стиле брутального мачо произнёс:
«Ты даже не представляешь, чувак, как тебе повезло с Кристиной! Если бы не наша дружба, я бы за неё поборолся, зуб даю».
Костя был пьян, но говорил правильные вещи, ведь мне и правда очень повезло с вопросом о второй половинке. Почему же тогда всё было не так, как я представлял это себе в своих странных юношеских грёзах? После того вечера прошло всего несколько часов до того момента, когда моя жизнь могла измениться до неузнаваемости.
Кристина и раньше жаловалась на головную боль, это было в принципе нормальным явлением, особенно если учитывать её детскую травму головы. На следующий день после нашей ссоры у нее случился сильнейший приступ головной боли, сопровождающийся рвотой и непонятной заторможенностью действий. Помню, как мимо проплывали стены, когда мы с Кристиной под сопровождением врачей скорой помощи сначала вышли из квартиры, а потом под звуки сирен помчались в клиническую больницу. Состояние Кристины было до ужаса непонятным. Создавалось такое ощущение, что её не было здесь, а рядом со мной сидела кукла, очень похожая на неё. Дальнейшие события развивались по тому сценарию, который я сам много раз наблюдал в фильмах с драматическим уклоном. Кристину увозили вдаль по белому коридору на белой каталке несколько врачей, а я бежал следом за ними, пытаясь что-то кричать, но коридор неумолимо суживался, отдаляя меня от моей возлюбленной, от которой я сам только вчера собирался уходить.
«Так, стоп!» – Прозвучал совсем рядом чей-то строгий голос. Реальность мгновенно овладела моим телом и я понял, что стою у дверей, куда обычно не пускают даже близких родственников. – «Жена?»
«Подруга» – устало ответил я и потёр лоб тыльной стороной ладони. Казалось, что он раскалился, словно сковорода на огне и постепенно превращался в огненный шар, норовящий сжечь моё искалеченное сознание изнутри.
Доктор в белом халате вздохнул и похлопал меня по плечу:
«Плохо дело с твоей подругой, врать не буду, не имею права. Мы её осмотрим и скажем точно, что за беда с ней приключилась. А ты сиди здесь, пока никому не звони, не пугай раньше времени».
Дверь захлопнулась перед моим носом и я просто рухнул на жёлтую скамейку, стоящую рядом. И только тут мои глаза прочитали эту ужасную надпись, которая словно ножом располосовала моё сердце: «Онкологическое отделение». Мир в этот момент перестал существовать для меня, и те часы, что пролетели до того момента, когда доктор в белом халате снова появился из дверей отделения, превратились в какие-то считанные минуты.
«Почему не обратились сразу, после первого приступа?» – Тем же строгим голосом спросил он, сверля глазами мою измученную душу. – «Есть подозрения на опухоль в одном из отделов мозга – все признаки на лицо. Будем обследовать, анализы уже назначили. Пока твою подругу мы отпустить домой не можем. Идём, вы можете поговорить, только недолго. И возьми себя в руки, рано ещё хоронить, и не таких вытаскивали, тем более что ещё точно ничего не известно».
Я встал, с трудом справившись с дрожью в коленях, и попытался придать своему лицу выражение бодрости. Доктор сказал, что Кристине сейчас будут полезны добрые и позитивные эмоции. Я воспрянул духом, сказав себе внутренним голосом, что сделаю всё, чтобы мы снова были вместе.
«Отлично, уже лучше» – С улыбкой сказал доктор, увидев моё лицо, исполненное уверенности, и поднял большой палец вверх, после чего открыл дверь.
Просторная светлая палата, которая была больше похожа на детскую комнату какой-нибудь маленькой девочки, вмещала в себя три койки сложной конструкции, на одной из которых лежала Кристина. Многочисленные трубочки и провода опоясывали всё её тело, точно гигантский паук сплёл вокруг неё свою замысловатую паутину. Капельница размеренно подавала порцию лекарства в одну из таких прозрачных трубок.
«После приступа у неё почти не осталось сил, потому она, скорее всего, не сможет разговаривать, но это ничего, мы проведём все необходимые процедуры и когда будут готовы анализы, вынесем точное решение, где ей лучше всего будет находиться – в больнице или дома. Я вас оставлю ненадолго, буквально на одну минуту» – с этими словами доктор вышел из палаты и закрыл за собой дверь.
Я смотрел на мою Кристину и понимал, что без неё моя жизнь потеряет какой-либо смысл для существования, поэтому снова и снова продолжал мысленно просить кого-то о помощи, того, кто всегда незримо присутствовал в моём подсознании – высший разум, Бог, сейчас для меня было важно одно, чтобы Кристина поправилась и мы снова были вместе.