День рождения мертвецов
Шрифт:
Я закрыл дверь машины, потом повернулся и пошел в дом. Взял в одной из комнат картонную коробку. Поставил ее в багажник, потом сделал то же самое еще два раза, пока места в нем совсем не осталось. Единственная положительная вещь, когда живешь в подобном дерьме, — не стоило распаковываться после того, как Мишель выкинула меня из дома.
Еще один, последний заход в дом. Пока поднимался по раздолбанной лестнице, достал мобильник и набрал номер Паркера. Казалось, что прошла целая вечность, но наконец он ответил — голос пьяный и невнятный:
— Уголек! Как там дела?
Уже надрался.
— Я хочу, чтобы ты держался подальше от дома какое-то время.
— Ты ведь не будешь ее сегодня пялить, а, Уголек? Слушай, чувак, ты просто похотливый…
— Это небезопасно, о’кей? Кто-то весь дом вверх дном перевернул.
Я завернул вверх ковер в спальной комнате и поднял половицу. Сунул руку внутрь, вытащил сигарную коробку Ребекки и спрятал ее на груди.
Твою мать… Неужели Большой Джонни Симпсон? Чувак, клянусь, я не знал, что она его сестра, она…
— Найди какое-нибудь другое место, где можно отсидеться. К маме пойди или еще куда-нибудь.
Потом я пошел в ванную комнату. Передняя панель отошла довольно легко. Схватил несколько пластиковых пакетов на молниях, спрятанных под ванной, и рассовал их по карманам. Вышел обратно на лестницу.
— Уголек, прости меня, ладно? Я не хотел.
— Позвоню тебе, когда вернусь обратно. — И, закончив разговор, захлопнул за собой входную дверь и потащился к «рено».
Доктор Макдональд пялилась на меня с пассажирского кресла и кусала нижнюю губу, глаза ее были широко раскрыты. Я открыл багажник, расстегнул молнию на чемодане и сунул внутрь сигарную коробку. Сел за руль. Немного посидел с закрытыми глазами, устраиваясь поудобнее, чтобы кресло приняло вес моего тела, а мышцы привыкли к новой болезненной конфигурации.
Она откашлялась:
— Мне кажется, это будет неплохая идея — высадите меня где-нибудь, не важно где, в смысле, я не хочу сбивать вас с вашего пути, и конечно же со мной временами бывает…
— Бывает очень непросто, но мы с этим справимся. — Я повернул ключ зажигания. «Рено» бессвязно забормотал и вернулся к жизни. — Самое главное — вовремя сбросить скорость, когда увидишь видеокамеру на дороге.
— У вас кровь на лице.
Рулевое колесо, казалось, было сделано из бетона, но я все же вывернул его на полную. Подшипники застонали, когда машина уткнулась в противоположный бордюр, потом выехала на дорогу и поехала в нужном направлении. Я включил фары, щелкнул рычажком отопления, чтобы просушить запотевшее ветровое стекло, и включил радио. Из динамиков зажужжала-захрипела обычная музычка.
— Констебль Хендерсон… — Доктор Макдональд повернулась, чтобы посмотреть в боковое окно. — Эш? Что случилось?
— До Абердина час. Полтора часа в час пик. — Я прижал педаль газа к полу, и машина запетляла по улицам, залитым желтоватым светом фонарей. — Не забыли пристегнуть ремень?
— Вы уверены, что можете вести машину?
Не совсем.
Песня смолкла, и в машине забубнил голос не то ведущего детской телевизионной викторины, не то наркомана:
— Да, правда здорово? Прямо-таки настраивает вас на помешательство в середине недели! — Сирены и тромбоны оглушительно закрякали. — Ха-ха! Вы слушаете программу Чокнутого
— Если что-то случилось, — тихо сказала она, опустив голову, — возможно, стоит поговорить об этом? Это то, что я обычно делаю. Правда, уже после того, как кого-нибудь арестуют. Но сейчас это не так важно.
Мистер Боль. Что за имечко для взрослого мужчины. На метадоне, наверное, сидит. Или на крэке. Этот ублюдок точно должен был что-нибудь принимать, чтобы зарабатывать подобным образом.
Всего два пропущенных платежа — и они уже присылают кого-то меня изуродовать. Разве это честно?
Голова гудела, глаза резало, и свет фар каждой встречной машины становился для меня ржавым ножом.
Когда «рено» заскрипел по кольцевой развязке, доктор Макдональд ухватилась за ручку над дверью, а я все давил и давил на газ, направляя машину к северу.
— Это действительно… Мы на самом деле должны ехать так быстро, в смысле, что если что-нибудь случится, например шина лопнет, или мы врежемся во что-нибудь, или грузовик выскочит на встречную полосу, или…
— Пожалуйста… заткнитесь. На минуту. О’кей? Только на одну минуту. — Я надавил основанием ладони на левую глазницу.
Я чувствовал себя так, как будто меня кувалдами избили. Наверное, следовало остановиться и достать из чемодана трамадол. Всего лишь пять минут займет. Правда, тогда мы, возможно, опоздаем на паром.
Хотя и без этого можем опоздать. И все из-за этого засранца.
Молчание с противоположной стороны машины.
Она сидела, сложив на груди руки, скрестив ноги, и глядела в окно. Не нужно быть экспертом в области невербальной коммуникации, чтобы понять, что это значило.
Ну, я вот что скажу. Да пошла она! Хотел бы я посмотреть, какая она будет разговорчивая, если какой-то отморозок вдруг решит ее изуродовать.
Впереди сквозь дождь замигали сигнальные огни объездной дороги.
Ладно. Очень может быть, что я действительно планировал сделать ноги на пару дней. А что, у меня был какой-то другой выход?
Специальное полицейское задание — сопроводить чокнутого психолога в Шетлэнд, подстраховать, чтобы не свалилась в море, чтобы автобус ее не сбил или овца не покалечила. В общем, оградить ее от всех возможных несчастий, которые спрятаны у нее в полосатом рукаве. О’кей, пропустил я пару платежей, и что?.. Зачем нужно было посылать ко мне обдолбанного наркомана с сантехническим перначом?
Этому гаду еще повезло, что я благоразумный человек.
Объездная дорога повернула налево, опустилась ниже уровня автострады, потом снова поднялась вверх и слилась с А90 на север к Абердину. Стрелка спидометра переползла за восемьдесят. [64]
А она все еще дулась.
И это просто потому, что я вежливо попросил ее заткнуться на минуту.
Ну, может быть, и не вежливо, да и не попросил…
Ладно, я был неправ. Теперь счастлива? Да, это была моя вина.
64
128 км/час.