День Святого Никогда
Шрифт:
Агнешка доела мороженое, облизнула ложечку и решила:
— Лучше сходим в зоопарк.
— Опять? Мы же были там в прошлом месяце!
— Да, но грифона так и не посмотрели. Он тогда болел, и клетка стояла пустая. Помнишь?
— Помню. Что ж, зоопарк так зоопарк… — Допив кофе, Феликс развернул газету и тут же наткнулся на заметку следующего содержания: «Дирекция муниципального зоопарка с прискорбием извещает о кончине грифона Блоанора. Он был последним из волшебных животных…»
— Зоопарк отменяется. Грифон издох, — сказал Феликс, протягивая
— Обидно, — протянула она, и глаза ее подозрительно блеснули.
— Да ладно тебе, — поспешил успокоить ее дедушка. — Другого изловят. Его ведь зоопарку наша Школа подарила. Кстати говоря, на картинках эта тварь куда симпатичнее, чем в жизни…
— А вдруг это был последний грифон? Вот единорогов так больше ни одного и не поймали!
— Ну-у, единороги… Единороги — это другое дело. Они же почти целиком магические, обитают в высших сферах или где-то там еще, не едят, не спят, не гадят… Такого только на девственницу и выманишь, а где ж ее взять? А грифон что? Грифон есть грифон, его по запаху выследить можно… Ох, и вонюч! Поверь мне, Агнешка, ты ничего не потеряла.
— А куда же мы теперь пойдем? — спросила девочка. — Может, навестим дядю Бальтазара?
— Гм. — Феликс вытащил из кармана часы-луковицу (подарок от главы Цеха механиков, сыну которого он давал уроки фехтования этим летом) и щелкнул крышкой. Репетир сыграл первые такты ноктюрна Шопена. — Сейчас четверть одиннадцатого, а вчера должны были приехать Патрик и Себастьян. Насколько я знаю Бальтазара, он не мог не отметить столь радостное событие, и сейчас должен вовсю страдать от похмелья. Не думаю, что он будет рад нас видеть…
— И Себастьян?! — заворожено прошептала Агнешка.
— Ты права. Кто ходит в гости по утрам…
— Тот поступает мудро! — Агнешка хлопнула в ладоши и запрыгала на одной ножке.
2
В Столице, построенной, согласно легенде, на знаменитой равнине Гнитахейд, увидеть изображение дракона не составляло труда. Для этого совсем не обязательно было взбираться на одноименный холм к статуе Георгия Победоносца — драконы поджидали вас повсюду: на фронтоне оперного театра Тристан убивал ирландского змея, на мозаичном панно в холле ратуши Зигфрид сражался с Фафниром, в Галерее изящных искусств хранился бесценный триптих, изображающий избиение Беовульфом Гренделя, матушки Гренделя и — разумеется! — дракона, в вестибюле Школы свирепо скалила зубы угольно-черная голова Нидхегга, а под потолком Метрополитен-музея висел скрепленный проволокой скелет крылатого чудовища. Количество трактиров и кафе, лавок и магазинчиков, ломбардов и даже борделей, носящих названия типа «Под крылом у дракона» или «Дракон и имярек», не поддавалось исчислению в принципе…
Но чтобы избежать долгого блуждания по Городу, можно было просто наведаться в гости к Бальтазару.
Даже на входной двери, выкрашенной в темно-вишневый цвет, вместо традиционной меланхолической морды льва посетителя встречала разъяренная драконья пасть, выполненная столь реалистично, что вполне могла отпугнуть малодушного гостя. Но Агнешка к числу малодушных не относилась. Она привстала на цыпочки, смело ухватилась за металлическое кольцо, прикрепленное к нижней челюсти дракона, и трижды стукнула им о латунный набойник.
За дверью раздалось цоканье высоких каблуков, отворилось оконце, забранное декоративной решеткой, и миловидное женское личико осведомилось звонким голосом:
— Вам кого?
— Мы хотели бы видеть сеньора Бальтазара, — ответил Феликс.
Клацнул замок, и тяжелая дверь медленно начала открываться.
— Как прикажете доложить? — У горничной в синем платьице и белом кружевном фартуке были зеленые глаза, губки бантиком и медно-рыжие волосы. Феликс никогда ее раньше не видел.
— Господин Феликс с внучкой.
И тут раздался рев разбуженного медведя:
— Кого там Хтон принес?!!
Шаркая домашними туфлями без задников и прикладывая к голове пузырь со льдом, Бальтазар всем своим видом подтверждал правильность догадки Феликса о вчерашнем распитии спиртных напитков в количествах, превышающих разумные пределы. В драке, пьянке и любви Бальтазар меры никогда не знал и знать не желал.
— А, это ты… — буркнул он, узнав в незваном госте Феликса.
— Это мы, — сухо сказал Феликс, положив руку на плечо Агнешке.
Пузырь полетел прочь, и Бальтазар в одно мгновение преобразился. С врожденной грацией испанского дворянина он опустился на одно колено, склонил голову и трагически воззвал:
— О, прекраснейшая сеньорита! Я нижайше молю простить мне мою грубость, невольно сорвавшуюся с языка в вашем присутствии и сменить гнев на милость…
— Не юродствуйте, дядя Бальтазар, — перебила Агнешка.
Бальтазар поперхнулся.
— Ты научил?!
— Ага, — расхохотался Феликс. — Ну, здравствуй, цыганская твоя душа…
Не виделись они почти полгода: насколько Феликсу было известно, все это время Бальтазар путешествовал. Куда и зачем — всегда оставалось тайной. Такие вот внезапные и вроде бы бесцельные вояжи Бальтазар совершал регулярно, и это не могло не отразиться на его внешнем виде. Туфли с загнутыми носами были персидскими, синий шелковый халат с непременными драконами из золотой парчи — китайским, а о происхождении бронзового загара можно было только догадываться.
— Египет? — предположил Феликс, оглядев друга с головы до ног.
— И Египет тоже… — махнул рукой Бальтазар. — Пошли в дом!
Они расположились вокруг маленького белого столика под аркадой, окружавшей внутренний дворик, или патио, как называл его хозяин дома на родном языке. В центре патио журчал и переливался бриллиантами кристально-чистой воды миниатюрный фонтан, выложенный пестрыми изразцами.
— А мы на парад ходили, — похвасталась Агнешка. — И дракона видели. Он был из дерева, но все равно как настоящий.
— Действительно, очень правдоподобный, — подтвердил Феликс.