День вампира (сборник)
Шрифт:
Грэй и вправду чуть не кивнул.
– Все помнит! – гордо сообщил Долинский. – Умница. Ой, я испугался тогда. Повезло, монтировку прихватил, будто знал, что пригодится. И слава богу, тот вожак молодой был. Едва оформился, силу осознал свою и пробовал набрать стаю. А я его пас ночами, чтобы потом ментов навести на дневную лежку. Им-то в полнолуние с вожаком связываться опасно – заморочит и убьет. Да и вообще они по вампирам сыскари, между нами говоря, посредственные. Ты не проболтайся, а то обидятся… Значит, вожак сразу двоих подманивает, а тут является Грэй и прямо из-под носа обоих кандидатов уводит! Героический пес. Ты не смотри, что
Лузгин слушал, кивал и составлял в уме список вопросов. Ему не хотелось перебивать Долинского – вдруг тот прервет монолог и закроется. Кажется, этот сильный и одинокий человек очень, очень, очень давно никому не изливал душу.
Они сидели у Долинского на веранде и попивали чаек. Погода наконец-то разгулялась, пригрело, облака разошлись, и сейчас, когда день клонился к закату, вокруг стояла редкостная благодать. В пригороде было очень тихо. Здесь теперь жила аристократия: милицейские чины, остепенившиеся мафиози и состоятельные друзья-партнеры тех и других – как Долинский.
Люди, осведомленные об истинном положении дел и потому не слишком опасавшиеся ночного визита кровососов. До недавнего времени – не слишком.
– Слушай, я не совсем понял, что ты о ментах. Они и покрывают вампиров, и охотятся на них?
– Представь себе. Ладно, попробую с самого начала. Знаешь, я, наверное, единственный здесь, кто видит картину целиком. Вот будешь еще ты. Только в ночь со мной не просись. Я, конечно, смогу тебя защитить, но в следующее полнолуние каждый час на счету, не до экскурсий.
– Спасибо, мне Вовочки хватило по самое не балуйся, – соврал Лузгин. Он хотел «в ночь». Он чересчур глубоко увяз в этой истории, чтобы не разузнать все до конца.
За стеной отсыпался на толстом ватном одеяле вервольф Вовка – дергаясь, всхлипывая, жалуясь во сне. А здесь в тенечке лежал Грэй, еще одна загадочная душа.
Когда они приехали, Грэй не приплясывал радостно вокруг машины, а молча смотрел, как Лузгин с Долинским тащат из салона под руки измордованного оборотня. Лузгин напрягся, ожидая худшего. А Грэй подошел немного ближе, потянул носом воздух, оглядел Вовку так и эдак, повернулся и лениво потрусил куда-то за дом. Долинский облегченно вздохнул и сказал: «Пронесло. А я боялся». – «И я. Странный пес». – «На самом деле – страшный. Но хороший».
– Возьми еще варенья. Мама делала. А черника очень полезна для глаз – тебе-то, литератору, глаза подпитывать надо регулярно.
– Знаешь, я сладкое не очень.
– Мама делала… – повторил Долинский и укоризненно посмотрел на Лузгина.
– Не помню ее совсем, извини, – сказал Лузгин, послушно накладывая себе черничного. – Все хорошо, надеюсь?
– Да, спасибо. Мамуля активна и деятельна – подыскивает мне невест из хороших семей. И очень расстраивается, когда я говорю, что не время.
– Не время? – осторожно переспросил Лузгин. – Рано?
– Боюсь, поздно. Ладно, не смотри так.
– Близкий человек, которого ты потерял из-за вампиров…
– Да, это была жена. Пожалуйста, без соболезнований – я сам виноват, а «потерял» – растяжимое понятие. Она сейчас в порядке. Наверное, в большем порядке, чем мы с тобой. Послушай, это трудно осознать поначалу, но ты прими как данность – перед тобой не совсем человек.
– Догадался.
– Я переломавшийся вампир.
Лузгин подавился вареньем.
– Быо пзние, – промычал он. – Извини. Я говорю – было у меня подозрение.
– Не страшно? – спросил Долинский, ехидно щурясь.
Лузгин посмотрел на него и вновь увидел не больше того, что открылось ему раньше. Раздвоенное, несчастное, одинокое существо, из последних сил делающее хорошую мину при плохой игре.
В первую очередь – существо человеческое.
– Будет страшно – попрошу Вовку надрать тебе задницу, – честно сказал Лузгин. На оборотня он и вправду очень надеялся. – И много вас таких?
– Насколько мне известно, немного. А Вовка твой, кстати, боец средненький. Полдюжины мужиков разогнать не смог.
– Это вопрос дискуссионный. Зашишевские держали его в постоянном страхе. Ты служил? Правильно. Значит, должен помнить, как давит волю дедовщина. И потом, извини, в железном ошейнике, да на цепи, да против шестерых ты бы тоже не особо повоевал. Бедный Вовка, говорил я ему, чтобы с детьми не заигрывал…
– Да, мы едва успели. Это у меня судьба, наверное, поспевать в самый последний момент, я уж привык. И за собственные ошибки полной мерой платить – тоже, видимо, судьба… А Вовку я потом натаскаю, покажу ему характерные вампирские приемы. Жалко, мало времени. Эх, было бы в запасе хоть полгодика!
– Думаешь, слабоват парень?
– Не в том дело. Вовке нужно распрямить спину и поверить в себя, это вопрос жизни и смерти, когда имеешь дело с упырями. У них собачья реакция на эмоции жертвы: испугался – тебе конец, не боишься – получаешь шанс. Человек, столкнувшийся с вампиром случайно нос к носу, выживает, если у него естественный испуг не переходит в глубокий страх. Попер грудью, обматерил, да просто фамилию спросил – а вампир испарился. Не поверишь, я знаю про одного милицейского сержанта, здоровенного парня, который спьяну упыря избил, взял за шиворот и в отделение поволок. Решил, что тот его сексуально домогался. Хорошо, встретился им по дороге компетентный товарищ, раньше, чем упырь в себя пришел… – Долинский поймал недоверчивый взгляд Лузгина и пояснил: – Вампир не нападает сразу, он сначала загоняет человека в состояние жертвы, наслаждается процессом… Если упырь не готов тебя обработать по всем правилам, то обычно теряется и спешит уйти. Главное правило – оставь ему возможность скрыться. Потому что зажатый в угол, он дерется насмерть. Тому сержанту повезло сказочно. Если бы не шел ему навстречу другой мент, опытный, да еще с топором… А ты запоминай, пригодится.
– Не хотелось бы!
– Ну, другим расскажешь… Если я разрешу.
Лузгин молча ждал продолжения. Долинский вдруг приоткрылся с неожиданной стороны – в нем прорезался авторитарный и уверенный лидер, тот, кто может разрешать или не разрешать, по праву сильнейшего в команде. Сильнейшего духом. Фраза была произнесена мягко, но с полной убежденностью: если Долинский сочтет что-то неуместным, он не даст Лузгину сделать это.
– Я попозже тебе объясню, почему так, – сказал Долинский, опуская глаза, будто извиняясь за свою властность. – Понимаешь, сейчас критическая ситуация и расклад совершенно не в нашу пользу. Но случается чудо – появляешься ты и преподносишь на блюдечке надежду. Жалко, я не смыслю в астрологии, но без удачного расположения звезд вряд ли обошлось. Теперь я боюсь одного – что Вовка не столь талантлив, как кажется.