Деньги Ватикана. Тайная история церковных финансов

Берри Джейсон

Было похоже, что отец Райт и епископ Пилла были готовы самоотверженно охранять тайну финансовой жизни диоцезии – та казалась гигантской скалой, окруженной густым облаком тумана.

Лишь когда разыгрался скандал, Пилла обсудил выплату вознаграждения Смита с Райтом. «Я был глубоко огорчен, – утверждал епископ, – тем, что меня об этом не известили, что со мной не советовались, так что я выразил свое недовольство этим и разочарование».

«Хорошо было бы расспросить епископа подробнее, – сказал один из присяжных после заседания. – Он прикинулся глухим, немым и слепым» [507] .

507

James F. McCarty, “Juror in Diocesan Kickback Trial Wanted to Hear More from Pilla”, Cleveland Plain Dealer, October 5, 2007.

Был

один факт, который не вписывался в образ Пиллы как жертвы, – то, что епископ нашел для Смита работу в Колумбусе. По словам Пиллы, епископ Гриффин звонил ему несколько раз после увольнения Смита, и это удивило Пиллу, поскольку он послал Гриффину письмо с такими словами (Пилла зачитал их на суде): «Вы не просили никаких рекомендаций. И я их не давал». Гриффин не был свидетелем по делу: работа Смита не имела отношения к обвинениям, выдвинутым против Згозника. Так что Пилла мог зачитать защищавшее его письмо, которое доказывало, что на работу Смита пригласил другой епископ.

Пока обвинители и церковные юристы спорили о том, какие показания не могут или не должны давать свидетели, на свет всплывали все новые факты.

«Я начинаю себя чувствовать так, как будто занимаюсь делом О.Д. Симпсона со всеми его побочными ответвлениями, – сказала судья в какой-то момент. – Обычно моя работа проходит иначе» [508] .

Когда аудиозапись разговора, тайно сделанная Зрино Жукичем, была представлена суду, можно было понять, что Антон Згозник отчаянно пытается не оказаться главным козлом отпущения в этом деле. «Мы скажем, это они пожелали, чтобы выплата оставалась тайной, – говорил Антон Зрино, – поскольку они хотели дать достойное вознаграждение важнейшему работнику диоцезии. Это будет наше свидетельство против них».

508

James F. McCarty, “At Church Kickback Trial, ‘Roman Collar Amnesia’ ”, Cleveland Plain Dealer, September 4, 2007.

Позже он говорит: «Зрино, мы никому не платили отката».

– Знаю, знаю, – отвечает Зрино. – Мы оказались в ловушке. Мы ничего не делали, – хотя в этот самый момент он записывал слова Антона с помощью спрятанного в носке диктофона [509] .

Когда Антон Згозник получил слово, он в первую очередь попытался доказать, что его зловещий образ, созданный с помощью записи разговора и безжалостных показаний Зрино Жукича, не соответствует действительности.

509

James F. McCarty, “Jury Now Has Diocese Kickback Case”, Cleveland Plain Dealer, September 28, 2007.

«Я был единственным членом семьи, родившимся тут. – начал он. – Мой отец умер, когда я учился в колледже. Как вы понимаете, не было у меня никаких дядюшек и тетушек, так что, по сути, мне самому приходилось платить за мое образование… хотя мать меня поддерживала». Он рассказал о начале своей карьеры, о создании фирмы, которая оказывала важнейшие финансовые услуги диоцезии, а затем начал горячиться, нервно приводя длинные объяснения, принося извинения судье и присяжным. Но Антон Згозник твердо стоял на том, что он обсуждал оплату работы Смита с Райтом и говорил с ним о выплате $185 и $85 тысяч. Из этих бесед он узнал, что диоцезия располагает активами на сумму $3 миллиарда. О подобных вещах не рассказывают первому встречному. Откуда же он брал деньги для Смита?

В основном я находил свободные деньги в финансовом офисе, как вы понимаете, и, как правило, я переводил эти деньги на их счета.

Хотя эти деньги числились в их бухгалтерии, на самом деле ими можно было свободно пользоваться. Как только деньги переводились с их инвестиционного

счета на текущий счет, диоцезия могла собрать достаточно средств, чтобы произвести выплаты господину Смиту.

Когда Сайджел начал задавать ему вопросы, обеспокоенный Згозник сказал кое-что и о том, о чем его не спрашивали: «Мне не нравилось манипулировать деньгами помимо бухгалтерских книг, и я сказал Смиту и отцу Райту: вам надо найти другой вариант. Подобное обращение с деньгами кажется нечестным для меня и для Католической церкви, господин Сайджел. Мне не нравилось, что подобные вещи следует делать тайно».

Напряженность в зале суда нарастала. Згозник забыл о вопросе относительно второго чека и сказал: «Я оказался под судом, потому что они не хотят отвечать за собственные решения. И вот что я скажу. Они, конечно, люди, но они обвиняют не того человека!»

Огромный мужчина с трясущимися руками начал неуклюже защищаться: «Да. Я прекрасно понимаю диоцезию, но я получаю только абсолютно честно заработанные деньги. Антон Згозник никогда не пойдет на подкуп! Я никогда не буду платить взяток! Лучше я приставлю ружье к моей голове, чем буду обкрадывать мою веру! Речь идет о моей церкви, о доме Божием, который я люблю. Я скорее застрелюсь, и если меня осудят, господин Сайджел, пожалуйста, убейте меня. Потому что любой человек, обкрадывающий свою веру, достоин смерти! Я заслужил смерти! Антон Згозник недостоин того, чтобы жить…».

– Сэр, – прервала его судья Олдрич.

– …Если он платит откат, – простонал Згозник почти истерически.

– Прошу вас, успокойтесь, – сказала судья.

Антон Згозник замолчал и начал приходить в себя.

В своем заключительном слове его адвокат Ротатори попытался сгладить тяжелое впечатление от записанного разговора, в котором Згозник пытался запастись оправданием для себя и Зрино Жукича. Ротатори упомянул о многочисленных проблемах Жукича и сказал: «Вот почему он придумал столько ложных фактов». Но после того, как его клиент продемонстрировал собравшимся жалость к самому себе, Ротатори сказал кое-что и о тесном финансовом мирке диоцезии. «Никогда, ни в коем случае не ставь под сомнение духовенство» – этим Ротатори объяснял проступки своего клиента. Это Антон усвоил, будучи мальчиком, этот принцип Згозник сохранил и став взрослым бизнесменом. «Священник всегда прав. Если он скажет, что надо делать то-то, тебе надлежит слушаться».

В отличие от него федеральный обвинитель Джон Сайджел в своем резюме сказал присяжным: «Епископ Пилла и диоцезия не могли знать про эти махинации».

После совещания присяжных прозвучал вердикт: Антон Згозник признан виновным по пятнадцати пунктам в мошенничестве, взяточничестве и нарушениях налогового законодательства. Его жена зарыдала.

Судья Олдрич позволила ему оставаться на свободе под залог до назначения наказания. Отвечая на вопросы журналистов, Ротатори заявил, что подаст апелляцию и сказал нечто более резкое, чем в своем заключительном слове: «Диоцезия позволяла осуществлять подобные махинации. Она позволяла недолжным образом использовать благотворительные фонды на иные цели».

Он точно описал финансовую ситуацию в церкви.

Свидетельство о вещах неназванных

Когда десять месяцев спустя перед судом предстал Джо Смит, Згозник все еще оставался на свободе, отпущенный под залог. Судья Олдрич хотела рассмотреть второй случай, прежде чем будет принято решение о тюремном наказании для обоих обвиняемых.

Джо Смит был достаточно умен, и потому отказался сам заниматься своей защитой; у него было великое преимущество перед Згозником: присяжные на процессе по делу Смита не прослушивали запись разговора Антона со Зрино Жукичем, сделанную последним. Судья Олдрич считала, что использовать разговоры третьих лиц как улики по данному делу недопустимо: Смит не присутствовал на беседе, где двое людей, впутанных в дела Смита, обсуждали, как им оправдать себя. Кроме того, суд над Смитом не зависел от хаотичных показаний взволнованного Антона Згозника: обвинение не могло полагаться на столь непредсказуемого свидетеля.