Департамент «X». Нано-убийцы

Самолет приземлился в аэропорту Жуковского поздно вечером. Несмотря на большое желание Владимира Алексеевича Кирпичникова – теперь уже полковника, хотя официально еще и не получившего новое звание, – поехать из аэропорта домой, ему пришлось вместе со всей группой подчиниться приказу, который был передан через встречающего группу помощника генерал-лейтенанта Апраксина, и отправиться на базу Департамента «Х», невзирая на позднее время. Время на службе вообще становится понятием относительным, и Кирпичников давно уже привык к этому.

– Генерал ждет, – категорично сказал майор Лазуткин. – Хочет сразу поздравить и услышать, как все происходило [1] .

Офицеров

пересадили в подошедший к трапу автобус, а с оборудованием остался заместитель командира оперативной группы по хозяйственной части Гималай Кузьмич Слепаков, сам пожелавший наблюдать за перегрузкой оборудования из самолета в грузовик. Бывшему прапорщику ВДВ хотелось проследить, насколько аккуратно солдаты-грузчики будут обращаться с подведомственными ему контейнерами. Против этого Лазуткин не возразил; очевидно, генеральского приказа относительно оборудования не поступало, а взять на себя смелость оставить секретное оборудование без присмотра майор не решился.

Пока грузились, пока доехали до Москвы, наступила ночь. Несмотря на это, уличное движение все еще было плотное, случались даже пробки. Одна из них образовалась на МКАДе – случилось очередное ДТП и движение частично перекрыли. Водитель автобуса стал маневрировать, чтобы проехать по закрытым полосам, что сразу же привлекло внимание инспекторов ДПС. Один из них махнул жезлом, требуя остановки. Ему открыли дверь. Майор в сигнальной жилетке представился водителю и только после этого глянул в салон. Присутствие по-боевому экипированной группы заставило инспектора принять стойку «смирно», козырнуть, извиниться и молча выйти из автобуса. Знак его жезла предложил продолжить движение.

В окне генеральского кабинета горел свет, словно приглашая немедленно подняться. Но группа сначала разоружилась, офицеры переоделись, и только после этого все вместе двинулись к начальству. На лестнице их встретил майор Лазуткин.

– Генерал спрашивает, куда пропали... – сердитым шепотом начал выговаривать он.

Кирпичников кивнул в ответ, но скорости движения не снизил, на ходу обдумывая краткий доклад, что должен предшествовать официальному письменному рапорту.

– Конечно, вы действовали чрезвычайно рискованно, – заключил генерал-лейтенант Апраксин. – Но риск оказался оправданным, и все темные моменты в этой истории удачно прикрыты. За «чистку» особое спасибо. Это вызывало повышенное беспокойство венесуэльской стороны, но придраться, как оказалось, не к чему. В данный момент Венесуэла уже подняла вопрос в международных организациях о вторжении спецназа ЦРУ на территорию страны с целью проведения провокационных действий. Показания пленников подтверждают это, хотя захваченные утверждают, что виноват колумбийский пилот, не туда их высадивший. Они, дескать, не намеревались пересекать границу, а на территории Колумбии действовали в соответствии со строгой договоренностью с колумбийским правительством. Но намерения в данном случае можно не брать в расчет. Как это обычно бывает, кто первый пожаловался, тот и прав, – а первыми это сделали венесуэльцы. В виновных оказались американцы и колумбийцы, которым предстоит принести извинения. Остается невыясненным вопрос о сбитом беспилотном самолете-разведчике, но американцы заявили, что самолет отслеживал маршруты передвижения караванов кокаиновых баронов. Естественным было предположить, что кто-то из наркомафии имеет на вооружении «Стингеры», одним из которых самолет и был сбит. О нашем присутствии вообще вопрос не стоит. А показания вождя повстанцев Дуку-Доку вообще ставят американскую сторону в незавидное положение... Но там они уже будут разбираться без нас. Мне остается поздравить участников операции с успешным ее завершением, а некоторых офицеров – с присвоением очередных воинских званий. У меня всё. Можете быть свободны все, кроме полковника Кирпичникова. Я распорядился о выделении транспорта, вас развезут по домам.

Полковник сидел в противоположном конце большого стола для заседаний и, когда все офицеры группы встали и вышли, пересел поближе.

– Тебя, Владимир Алексеевич, могу... не знаю уж как, обрадовать или оставить в беспокойстве, поскольку экспресс-анализ ДНК дал отрицательный ответ на идентификацию. Полностью результат, уже безоговорочный, будет дан только через две недели. Говорят, это сложное дело. Но и экспресс-анализ, как правило, в девяноста девяти случаях из ста бывает точным. Значит, жену твою предстоит искать. Сын твой приехал, он сейчас дома. Я разговаривал с ним; какие-то варианты поиска он и сам предпринял, на ноги поднята вся московская милиция. Я со своей стороны дошел с устным докладом до самого возможного для меня верха. Это заставило милицию проявить активность. Иначе, сам знаешь, их не расшевелишь.

Кирпичников слушал с ничего не выражающим лицом и плотно сжатыми губами; выглядел он при этом не усталым, а слегка отрешенным от действительности. Генерал ждал каких-то эмоций, каких-то внешних проявлений желания хоть что-то предпринять, начать активные действия, хотя бы спросить о чем-либо, но Владимир Алексеевич молчал.

– Кроме как на ментов, надеяться пока больше не на кого. Наша система, к сожалению, не предусматривает наличия собственных следственных органов.

– Менты могут найти кого-либо только по случайному стечению обстоятельств, – сказал наконец полковник. – Специально они искать не умеют, даже когда их ежедневно за это трясут.

– Здесь трудно не согласиться, – вздохнул Виктор Евгеньевич. – Но задействовать разыскную систему ФСБ у меня возможности нет. Знаю заранее – мне скажут, что случай не тот.

– ФСБ тоже едва ли что сможет. Разве что их служба собственной безопасности. Но и они сор из избы выносить не пожелают.

Генерал вздохнул еще раз.

– Я понимаю твои чувства, Владимир Алексеевич, и твои мысли, может быть, слегка улавливаю. И даже допускаю, что ты в чем-то прав; но в целом ни ты, ни я не можем утверждать что-либо, не имея никаких фактов на руках. Обвинять без фактов, только на основании собственных подозрений, только потому, что кто-то мог, – это не вариант...

– Наверное, товарищ генерал, мне следует согласиться с вами. Тем более что сам я ничего ни предпринять, ни даже предположить не могу. Разрешите идти?

– Иди, Владимир Алексеевич. Я намеревался было дать всем по десять дней отпуска, но тут новая работа намечается, потому на отдых только три дня. Группа ждет тебя, – генерал посмотрел на большой монитор своего компьютера, на который выводилось изображение с камер наблюдения. – Сына твоего я предупредил, он дома. Иди...

Группа в самом деле дожидалась полковника внизу, в вестибюле, рядом с кабинетом дежурного. На улице, как сразу сказал новоиспеченный полковник Анатолий Денисенко, дожидался микроавтобус, готовый доставить каждого до подъезда.

– Почему не на этаж? – без улыбки отшутился, словно проворчал, Владимир Алексеевич и сразу двинулся к вращающемуся турникету двери. Группа пошла вслед за командиром.

– Отдых только три дня, – сообщил Кирпичников перед посадкой в машину.

– Я хотя бы на неделю рассчитывал, – выразил недовольство майор Старогоров. – Неделя до Нового года, потом рождественские каникулы; отдыхай – не хочу... Для человека непьющего это, конечно, слишком много, но недели бы мне хватило.