Депрессия
Шрифт:
– Ого. Не хило так. Сейчас чай с мёдом пить будем, только в магаз сбегаю. Ведите себя хорошо.
Часа через полтора – два, Елена чувствовала себя уже почти человеком, правда мокрым, как мышь после трех чашек чая с мёдом и парацетамола. И уже легко воспринимала информацию. О том, что Игорь поднял по гудку своих аппаратчиков, узнав об её плачевном состоянии, организовал усиленное питание Елены, а когда большой Мишка сообщил ему об ее болезни, составил график дежурств, и завтра по графику должен приехать бригадир Василий Сергеевич.
– Нет, Миш. Никого не надо, просто позванивай. А за деньги спасибо, я в зарплату отдам
Мишка поморщился круглым курносым носом, придавил бумажки сахарницей, встал
– Всё
Вечером, почти придя в себя, Елена набрала номер Игоря. Но долгие длинные гудки отдавались в её ослабевшей голове звонким эхом.
Глава 8
"Одиночество засасывает, как болото". Эта фраза уже третий день крутилась у Елены в голове, то звенела неприятно в ушах, так бывает, перед резкой смены погоды, то бухала тупо, то шептала заговорщически. Елена свыклась с ней, она превратилась в привычный фон , она стала её лучшей подружкой и примирила с этой новой жизнью. А жизнь стала такой – работа-одинокий вечер-работа-одинокие выходные. Нет, она ходила, конечно, во всякие музеи, пару раз сходила в театр, подолгу бродила по центру, сидела в кафе. Но подружка не отпускала её нигде, и все, что она делала казалось ненастоящим, надуманным, натужным. Ну не нужен был ей, одинокой, этот шикарный, помпезный зал Большого, эта грандиозная опера, ещё совсем недавно вызывающая восторг. И на выставке Врубеля в гулких залах Третьяковки от каждого странного, румяного, топором рубленого лица веяло этим словом, да так, что тоска сдавливала сердце тяжело и душно. Елена понимала, что это психика, что с этим ей просто необходимо вести непримиримую борьбу, но она ничего не могла с собой поделать. И выходила куда – то все реже, чаще оставалась дома, бродила по квартире распустехой, и даже, выходя в магазин во дворе особенно не заморачивалась. Стягивала растрепанные рыжие волосы в косую фигу, совала ноги в шлепки и прямо в домашней одежде шлепала вниз.
Но вот сегодняшнее воскресное утро что-то изменило в Лениной совсем угасшей душе. Оно было особенным – ярким, солнечным, свежим, чудесным. Остренький, обжигающий прохладой ветерок теребил новые, наглаженные вчера занавески, ромашки в вазе на подоконнике чуть подрагивали головками, как будто переговаривались, тело после душа просто обволакивало свежестью, и Елена, накрутив волосы на огромные, тяжёлые термобигуди с удовольствием выпила кофе со сливками, слопала припасенный со вчерашнего ужина в театральном буфете шоколадный кекс и, неожиданно для себя, нарисовала себе такое лицо, что голливудские дивы отдыхают. Расчесала редким гребне получившиеся рыжие волны, влезла в узкое, на удивление стройнящее её мутно-зелёное платье, впрыгнула в туфли на шпильке, и, перекинув через плечо тоненький ремешок старенькой, но любимой сумочки, вышла во двор.
– Вы здесь новенькая? В смысле, новый жилец, вернее как это, жилица в нашем доме? Я вас не видел раньше, хотя всех здесь знаю. Давайте знакомиться?
Мужик, стоящий сзади был красив. Похож на Ричарда Гира в его шикарный полтинник, правда местного разлива. Он с лёгкой усмешкой нагло рассматривал Елену, поигрывал собачьим поводком, хозяйка которого, чёрная такса с хитрой мордой, носилась кругами по заплеванному асфальту двора. Елена хотела было гордо пройти мимо, но какой то чёртик выпрыгнул из неё, как из коробочки, заставил её остановится и улыбнуться.
– Здравствуйте. Я уже тут давно, несколько месяцев. На работе только все время.
Мужик подошёл ближе, и, покопавшись в новом цветастом пакете, протянул ей огромное, красное яблоко.
– Ешь. Оно немытое,
Елена даже не удивилась наглости мужика, кивнула
– Вас как зовут, хоть?
– Сергей.
Он неуверенно протянул руку, как будто боялся, что Елена его укусит. Елена, продолжая удивляться себе, чуть пожала тёплые пальцы.
– Я Елена.
До вечера Елена прыгала, как заяц – салон, ногти, новое белье, дорогой освежитель для туалета, убраться, спечь шарлотку. Она не понимала, что ее так разобрало, наверное ее новая подружка "Одиночество – болото" была очень убедительна и достучалась. Уже темнело, когда квартира, наконец, засияла, запах одуряюще из духовки пирог, а из зеркала на Елену посмотрела ухоженная, но совершенно обалдевшая дама с красными от усталости и ажиотажа глазами. Дама плюхнулась в кресло около импровизированного туалетного столика и подумала: "Что подумает этот Ален Делон при виде её убогой обстановки? Наверное, ничего хорошего…". Чтоб не так было стыдно, Лена судорожно потерла ещё одну найденную пылинку, налила себе наливочки на палец в рюмку, потом передумала и накапала валерьянки. До прихода гостя оставалось ещё полчаса, она уже была готова позвонить и наврать чего-нибудь, чтобы все отменить, как в дверь позвонили.
– Вот черт. Ещё и на полчаса раньше, дундук невоспитанный. А если бы я в душе была?
Елена открыла дверь, скроив недовольную гримасу. На пороге стоял Игорь…
Глава 9
– Привет, солнце. Сам не ожидал от себя, что прямо с вокзала рвану к тебе. Не против?
Игорь похорошел, похудел и даже помолодел в своём отпуске, смотрел весело и восхищенно, но у Елены почему-то возникла обратная реакция – раздражение. Она вообще заметила, что Игорь у неё в душе вызывает противоречивые эмоции – раздражающе острые, скорее неприятные даже. А ещё он возмущал в её теле бурю, совершенно несвойственную ее натуре, и буря эта была сладкой, стыдной и жутко неприличной. Прямо вот вцепилась бы сейчас, как кошка, прыгнула бы на это здоровенное тулово, обвила бы ногами мощные бедра и заверещала бы от восторга, срываясь в визг. Елена судорожно глотнула, спрятала глаза, чтобы он не прочитал в них это безобразие, буркнула.
– Вообще, надо предупреждать. У меня своя жизнь может быть? Или я вечно ждать тебя должна, как Ярославна? Знаешь, не готова.
Елена понимала, что Игорь слышит совсем не те слова, что она говорит, потому что глаза ее, которые она все таки подняла, просто кричали о другом. И Игорь этот крик услышал, схватил ее на руки, и они, конечно, не слышали ни звонков настойчивого героя-любовника, прыгающего у закрытой двери, ни дребезга телефонов, ничего, потому что мир провалился в тартарары…
Утром Елена проснулась от уже забытого шума на кухне. Нежный посвист чайника, стук посуды, запах чего – то обалденно вкусного и непривычного враз привели её ещё сонный мозг в райское состояние, она потянулась сладко, смущенно вспомнив вчерашнее безумие, встала, накинула пеньюар (легкий каприз из серии "назло" одинокой женщины), быстренько побрызгала себе в лицо сывороткой и пошла на кухню.
"И плевать, что сонная и неумытая. Пусть сразу видит меня такой, как есть", – странная мыслишка прозудела в голове, но Елена додумать её не успела, Игорь резко развернулся, поставив кипящий чайник на подставку, взял её за талию, как маленькую и посадил прямо на стол.
– Доброе утро, маленький. Как спала? Ты кашу овсяную любишь с мёдом и творогом?
Елена кивнула, ткнулась Игорю лбом в грудь, потому что ей, почему-то захотелось плакать. И чтобы не показать этого, она слезла со стола, отвернулась к окну, помолчала минутку