Дерево и пень [СИ]
Шрифт:
В этот момент они подъехали к клинике. В приемном покое их уже ждала тележка из родильного отделения. Марк поздоровался со знакомой акушеркой, сунул ей сто долларов и они уложили Лизоньку на каталку и поехали по больнице. Все это время Марк шел рядом и держал Лизоньку за руку. Он не замечал что медсестра в марлевой повязке смотрела на него как–то странно. Слишком странное было любопытство у этих глаз, но в тот момент ему было не до глаз какой–то мумии в белом. Лиза смотрела на него и говорила:
— Не бросай меня, мне страшно.
— Ничего не бойся, все будет хорошо!
— Ты обещаешь? — глаза ее наполнились
— Обещаю, — ответил Марк.
Медсестра посмотрела на него совсем страшным взглядом, но он и этого не заметил. Вскоре они подъехали к процедурной.
— Дальше нельзя, — сказала Марку акушерка и они скрылись за двойными дверями. Марк сел в кресло и стал ждать.
Тем временем в процедурной приготовили все для родов. Боль Лизы усилялась и она начала кричать. Через некоторое время ребенок пошел. Когда медсестра взяла на руки ребенка — а это был мальчик — ее взгляд наполнился каким–то очень странным чувством.
… Мальчик! Я всегда мечтала именно о мальчике! Я ведь даже имя ему уже выбрала! Но мне очень не повезло с обстоятельствами! А теперь у меня есть мальчик! Сын! Первенец!!!
Лиза же разродившись отключилась. Ей сразу же поставили капельницу и никто не заметил, как медсестра со странным взглядом достала из кармана ампулу и разбила ее — подменив ее на ампулу анальгетика. Очень скоро странный заменитель анальгетика из кармана странной медсестры был введен Лизе, а сама пациентка переведена в палату.
Марк сидел у ее постели и держал за руку. Лиза пришла в себя:
— Уже все? — спросила она слабым голосом.
— Да, — я уже все оформил, — ответил ей Марк.
— И уже не вернуть назад?
— Нет, — сказал Марк.
— Жалко, а я тут подумала… что это такое… Все плывет и дышать тяжело…
— Лиза, — повысил голос Марк.
— Мне кажется лихо, — слабеющим взглядом сказала Лизонька.
— Что с тобой…
— Не знаю… Все расплывается… Ты расплыва…
Ее взгляд остановился. Рот остался приоткрытым.
— Сестра! — Марк выскочил в коридор и позвал на помощь. Прибежавший на зов Марка врач констатировал, что Лизонька умерла от остановки сердца.
Марк вернулся домой в совершенно раздавленном состоянии. В гостиной Василиса баюкала маленького мальчика:
— Смотри–ка Ванечка, кто у нас пришел, — Василиса игриво посмотрела на мужа, — у нас папа пришел. Он у нас очень умный. И ты будешь умным. Весь в папочку…
Марк прошел через комнату.
— Что с тобой, — посмотрела на него Василиса, — на тебе лица нет.
— Лизонька умерла после родов, — бросил он, — я устал — пойду прилягу.
— Хорошо… А папочка устал, — продолжила баюкать ребенка она, — а папа приляжет отдохнуть. А мы хотим спать? Нет? Наверное мы есть хотим…
Марк вошел в спальню и упал на кровать. В его глазах все еще стояла Лиза в палате. Ее застывший взгляд и приоткрытый рот. И ее слезы, которыми она заливалась, когда ее везли на роды… Этот призрак преследовал его. Марк обвинял себя в ее смерти и никак не мог успокоиться…
Андрей сидел дома и работал за компьютером над планировками многоэтажной жилой секции, которые следовало сдать в короткий срок, поскольку новое место работы требовало оперативности и быстрой реакции. От этого занятия его отвлек телефонный звонок. Андрей взял трубку:
— Я слушаю.
— Это Григорий, — сказала трубка, — нужно встретиться.
— Буду через 40 минут на старом месте, — ответил Андрей и положил трубку. Он быстро собрался и спустился в метро. В пути он размышлял над тем что еще раскопал Бантиков и не вышел ли он за пределы того, которые ему сам Андрей позволил, ведь тогда может произойти непоправимое. Но об этом он подумает тогда, когда это самое непоправимое непосредственно произойдет. Это единственный приемлемый в данном случае выход — решать проблемы по мере их поступления. Размышляя таким образом он подъехал к кафе, где его уже ждал Бантиков. Он нервно помешивал в чашечке кофе. Андрей сел за столик:
— Итак, я вас внимательно слушаю.
— А тут и рассказывать нечего, — сказал Григорий и бросил на стол папку. Андрей открыл ее и увидел бумаги — среди которых были ведомости из архива — и довольно много важных бумаг, которые могли открыть суть произошедшего с башней — но все они были изъяты из архива. Причем изъяты больше года назад, покойным Феликсом, — что вы об этом думаете? — спросил Бантиков.
Что кое–кто очень легко покупается на чужие подставы, — подумал про себя Андрей и улыбнулся Григорию.
10. СТЕКЛО
Андрей смотрел на Григория в упор и молчал.
— Почему вы не отвечаете на мой вопрос, — повторил Бантиков, — что вы можете сказать об этом?
— А что тут теперь говорить? — ответил Андрей, — все и так понятно. Документы, которые вы привезли из Смоленска, и бумаги взятые в архиве вполне очевидно указывают на виновника случившейся катастрофы. Вопрос в другом — что теперь делать?
— Общественность хочет знать правду, — сказал Григорий, — и это ее право, — Григорий закашлялся.
— Гриппуете? — осведомился Андрей.
— Да нет, боюсь что ангина начинается, — отмахнулся собеседник, — просквозило в экспрессе.
— А–а–а, — протянул Андрей, — берегите горло. Оно вам понадобится.
— Постараюсь. Я поеду писать отчет о проделанной работе, попрошу вас сделать то же самое. Встретимся вечером.
— Снова здесь?
— Нет, — отрезал Григорий, — давайте в прокуратуре, на Площади Гагарина. Я закажу вам пропуск. Подъезжайте к пяти часам вечера.
Андрей вернулся домой, включил компьютер и уставился в монитор. Теперь ему нужно было свести все сведения которые он подсунул Бантикову, не ляпнуть лишнего, распечатать, подписать и отвезти в прокуратуру. И тогда дело будет закрыто. Скорее всего придется появиться на пресс–конференции, но это его особо не пугало — ему не привыкать к встречам с журналистами, — особенно после крушения, когда первое время вся пресса делала из Андрея чуть ли не антигероя. Потом уже, когда он взялся за расследование мнение поменялось и его имя оказалось рядом с фамилиями спасателя Бантикова. Текст отчета получался на удивление легко и Андрей не заметил, как закончил его. Перечитав его несколько раз он снова удостоверился, что не написал ничего лишнего. После двух проверок он распечатал и подписал семистраничный документ, после чего приколол к нему некоторые документы, которые можно было предать огласке и довольный содеянным уселся на велотренажер. Он снова вспомнил Марка и ту сцену которую он застал, когда последний раз приходил к нему.