Дерево и пень [СИ]
Шрифт:
— Вы, случаем не ошиблись этажом? — таких стильных штучек в сравнительно небогатом учреждении как департамент просто не могло водиться.
— Неужели? — сказала дама, — вроде за мной таких грешков не водится.
По ее внешнему виду заметно, — подумал Андрей, — и все таки кто же это?
— Я жду назначенного мне на днях первого заместителя, — улыбнулся Андрей.
— О! Тогда я точно этаж не перепутала. Позвольте представиться — Елена Волынкина, Ваш первый заместитель, если, конечно, вы не двойник Андрея Ковалева, захваленного архитектора.
Вот это поворот событий! Какую красивую ему
— Очень приятно познакомиться. Польщен таким очаровательным выбором! — расплылся в улыбке Андрей.
— Да не за что! — осадила его Елена, — только засуньте свои похотливые мысли куда подальше. У нас работы выше крыши, а Вы страдаете сантиментами.
— И в мыслях не было! — соврал Андрей.
— И врать мне не надо, — строго сказала Волынкина, — я получила сегодня документы, — она извлекла из изящного портфеля папку и прошла к столу. Они уселись друг против друга, — нам следует отправиться на поиски.
— Как раз об этом я и думал, — ответил Андрей, — но пока что не могу решить с какого региона начать? В Москву соваться бесполезно — нам не по карману собрать людей там.
— Что правда, то правда, — согласилась Елена, — мне кажется следует прокатиться по северным регионам. У меня есть знакомства со строителями в Новгороде, Вологде и Череповце. И, возможно, кто–то из них согласится переехать в Озерск. Сколько у нас висит заказов от города?
— Много, — честно сказал Ковалев, — очень много. Потому и нужно к маю месяцу собрать штат сотрудников. Ведь не может же город полгода тратить деньги на частных проектировщиков.
— Это правда, — произнесла задумчиво Елена, — мы просто их разорим. И так цены на жилье поднялись после всей этой истории…
— На Балтике упали, — выдал Андрей.
— На Балтике после этой истории жить никто не хочет! — возмутилась Елена, — а зря, хорошо сделан микрорайон.
В Ковалева проснулась подсознательная гордость за свое детище, которое последнее время жители только покидали. И это при том, что квартиры в том самом проклятом районе являлись одними из самых удобных и просторных в городе.
— Не думайте, что это был комплимент, — тут же испортила все Волынкина, — не в моих правилах отпускать комплименты людям, которые могут от этого себя возвысить.
— Большое спасибо, вы производите впечатление человека очень вежливого, — не остался в долгу Андрей. Похоже, что предстояла серьезная и кропотливая работа с этой строптивой дамочкой. Но… Долго она ломаться все равно не будет. И дело совсем не в том, что Андрей такой самоуверенный тип, а потому, что когда человек создает такой заслон, значит подсознательно он надеется, что найдется камикадзе который захочет этот заслончик разрушить и проникнуть к тому, что за этим препятствием скрывается. Ковалев был мастер на вскрытие таких сундучков и про себя абсолютно точно знал, что за удовольствие, когда из такого тайного места, прикрываемого свинцовым забором недоступности выходит истинно ценное составляющее — чувство.
Закончив планирование предстоящей командировки, Елена сказала:
— Я думаю съездить сегодня на вокзал и купить билеты. Вы оставите мне свои паспортные данные?
— Да, конечно, — Андрей медленно извлек из внутреннего кармана пиджака паспорт и быстро переписал все на лист бумаги.
— Пожелания будут?
— Относительно чего, — удивился Андрей.
— Какой вагон, какой предпочитаете поезд…
— С вами хоть в почтово–багажном поезде в общем вагоне, — страстно произнес Андрей, так что Елену как молнией ударило. Она на момент застыла, переваривая в голове только что услышанные слова. Не зная что ответить она сказала в ответ:
— Тогда возьму купе с услугами…
— Я провожу вас, — сказал Андрей вскочив, — мне тоже нужно съездить кое куда.
— Это куда же? — с очень строгой интонацией спросила Елена.
— К одному другу. Он сейчас очень плох. Тяжело восстанавливается после крушения департамента.
— Понимаю, понимаю, — покачала головой Елена про себя подумав — в рабочее время по друзьям шастает, вот сволочь! Была бы я его начальником — уволила. Хотя он очень мил…
Они вместе спустились вниз. Она пошла к маршрутному такси, а Андрей предпочел трамвай — тем более что им предстояло ехать совершенно в разные стороны.
В сознании Марка прошло три месяца. Василиса вышла на работу и он стал больше время проводить с ребенком. В частности сегодня ему предстояло впервые выкупать Ванечку. Поскольку работы у жены стало больше работы — у Марка прибавилось отцовских забот. Он, естественно, не особо сопротивлялся, так как ему по прежнему выплачивалась компенсация за рухнувшую башню и на работу ему предстояло выйти только через 2 месяца.
Купая Ванечку он изучил его всего и обратил внимание на несколько деталей — цвет волос, глаз, подбородок и самое главное… конфигурация носа. Что то в этом было до боли знакомого, даже на не сформировавшемся лице ребенка. Решив не откладывать в долгий ящик свои странные мысли он пригласил Алексея Кудрявцева, который тоже последний месяц пинал балду и решил расспросить того с пристрастием.
Когда Ванечка уснул, Марк пригласил Алексея расположиться в уютных креслах и начал беседу:
— Леш, разговор на самом деле очень серьезный, и я прошу тебя отнестись к этому спокойно в первую очередь. Я долго думал и пришел к выводу… Ванечка все таки твой сын?
Алексей совершенно не ожидал такого шокирующего заявления, тем более что Марк все это проговорил на одном дыхании и совершенно спокойным тоном. Это особенно сильно сбивало с толку и наводило на нехорошие подозрения. Алексей молча смотрел на Марка. Тот настаивал:
— Ты зря препираешься! Он же твоя копия! Ты разве не присматривался к нему повнимательнее?
— Нет, — ответил Алексей, — не присматривался и не питаю желания это сделать.
— Чего ты боишься? Гнева супруги? Но ведь ты обманул ее — ты обманул нас всех — ты спал с Лизой…
— Да, — изменившимся тоном заговорил Кудрявцев, — глаза его стреляли злостью, на скулах заходили желваки. Было видно — он невероятно раздражен тем, что Марк влез в его тайну, тем более что он почти всех убедил в своей непричастности к беременности придурочной практиканточки, — а что с того, что это правда? Этой потаскухи уже нет в живых.