Дерево с глубокими корнями: корейская литература

Коллектив авторов

Наставник Юн непременно посещал каждый концерт именитых исполнителей, проходивший в Сеуле, ведь для него это было самым завораживающим действом на свете. А если он не попадал на какое-то из представлений, то исключительно по нерадению Тэбока, который — кроме тех случаев, когда он отправлялся с поручениями в город, — должен был каждый день ходить в цирюльню на углу и смотреть в газетах программу радиопередач и объявления о предстоящих концертах известных артистов и иных представлениях, устраиваемых Обществом изучения корейской музыки.

Поэтому,

когда Тэбок не сообщал наставнику Юну об этих великолепных выступлениях, и тот с опозданием узнавал, что пропустил хотя бы одно из них, Тэбоку приходилось выслушивать громогласную брань своего господина, как в тот раз, когда батрак, обязанный выполнять и разнообразные поручения по дому, по недоразумению купил три килограмма соевого творога вместо двух, потратив на это на 5 чон больше.

Любовь наставника Юна к выступлениям известных артистов была настолько велика, что сегодня он, боясь не поспеть к началу долгожданного представления, назначенному на час дня, вышел из дому, когда на часах не было и половины двенадцатого. Сопровождавшая его Чхунсим, нехотя шедшая рядом, повернулась к нему и пробурчала:

— Зачем же выходить так рано? Какой толк приезжать загодя и сидеть без дела в ожидании начала?

Наставник Юн провел рукой по белоснежной бороде и усмехнулся:

— Что ты паясничаешь? Давай иди поживее!

Слова наставника Юна заставили Чхунсим снова повернуться и продолжить путь.

У девушки было лицо правильной овальной формы, совсем не характерной для южных провинций, где она родилась. И хотя она не слыла красавицей, но такой зайчик с ясными глазками, прямым носиком и аккуратным ротиком не мог не вызывать умиления. Впрочем, такая внешность повлияла и на ее характер: девушка отличалась фривольным нравом.

Было ей годков эдак пятнадцать, и лицо ее еще не обрело всех признаков зрелости, но, оттого что за свою недолгую жизнь она всякое успела повидать, в ее теле угадывались достоинства взрослой женщины.

Ее длинная, ниже талии, коса с аккуратно вплетенной бордовой ленточкой мерно покачивалась при ходьбе. Далеко не все знали, что на самом деле это были чужие волосы, прикрепленные к достаточно короткой стрижке Чхунсим. Небольшие пряди на лбу были искусно завиты и пришпилены тут и там заколками.

Ее традиционный короткий жакет выцвел от стирки и стал бледно-розовым, но в сочетании с темно-серой юбкой в складку, туго подвязанной галстуком, он смотрелся достаточно гармонично. На ее покрытой детским пухом коже виднелись следы лишая, а неровно нанесенная пудра местами походила на пигментные пятна. Дай ей пройтись где-нибудь в таком виде, ее было бы не отличить от тех молодых кисэн, что часто встречаются на мосту Тэгван-гё. (Однако не стоит относиться к ней с презрением. В последнее время у нее появился человек, которого она любит.)

Какое-то время Чхунсим молча шла, как ей и повелел наставник

Юн, но вдруг она снова резко повернулась к нему, словно пораженная какой-то мыслью:

— Господин! — воскликнула она и засмеялась. Девушка ни минуты не могла не кокетничать.

— Что? Что тебе опять не так?

— Давайте лучше поедем на автомобиле, а? Это же лучше, чем выходить так рано.

— Авто-мобиле?

— Да-а.

— Будь по-твоему, чтоб тебя.

Чхунсим, удивленная той легкостью, с которой согласился наставник Юн, окинула его пристальным взглядом. Действительно, на его лице была хитрая усмешка.

— Правда?

— Да, черт с тобой!

— Тогда нужно найти телефон, чтобы сделать вызов?

— В этом нет надобности. Еще немного пройдем, и оттуда уже поедем.

— Откуда? Надо сначала дойти до перекрестка, где начинается район Ангук…

— Есть одно местечко и до перекрестка!

— Нет же!

— Есть! Такой серебристый, блестящий, большу-ущий автомобиль…

— Погодите, не об автобусе ли вы говорите? — спросила Чхунсим, поняв вдруг, что господин наставник ее провел, и обиженно воскликнула: — Так все это время под автомобилем вы имели в виду автобус!

— Эх ты, несмышленая, все-то тебе автомобиль! А, между прочим, автобус намного дороже!

— Это по 5 чон с человека дороже?

— Ты о чем? О плате за проезд? А я говорю о цене за покупку…

Ожидая автобус на перекрестке Чэдон, наставник Юн и Чхунсим наблюдали необычную для этого времени дня картину: несмотря на то что утренний час пик уже миновал, а до вечернего было еще далеко, два битком набитых автобуса проехали мимо, не остановившись. Третий автобус был забит чуть меньше, и господин Юн с Чхунсим, помогая себе локтями, смогли в него влезть, что едва не повергло кондуктора в слезы.

Не обременяя себя мыслями о других пассажирах, господин наставник испытывал непосильные муки оттого, что был вынужден ехать с ними в переполненном автобусе, хотя для этого автобуса вполне хватило бы его одного. Кроме того, ему пришлось стоять, согнувшись в три погибели, чтобы его кат не помялся о потолок, а на это требовалось еще больше места. Чхунсим же ютилась у него под мышкой, и если бы она прикрылась подолом его турумаги, то могла бы и вовсе не платить за проезд.

Когда наконец автобус прибыл на последнюю остановку возле здания японского генерал-губернаторства, наставник Юн и Чхунсим вышли вместе со всеми остальными пассажирами, которые, будто желая запечатлеть в памяти этот момент, перед выходом бросали на них долгие косые взгляды.

Выйдя из автобуса, первым делом господин наставник с облегчением вздохнул, после чего развязал кошелек и медленно вынул купюру в 10 вон.

— Как же быть? У меня нет сдачи! — В сердцах воскликнула кондукторша.