Дерево с глубокими корнями: корейская литература

Коллектив авторов

Перевод Инны Цой

1. Почему я хочу увидеть Неву

Так ли хороша Нева, как о ней говорят? Вот бы увидеть ее воочию. Нужно поехать и посмотреть на нее. Взойти на К[окушкин] мост и взглянуть на реку в лучах заходящего солнца. Эта мечта долгое время не отпускала меня. Почему? Ответ очевиден. Потому что в том месте, где я нахожусь, Невы нет. Здесь течет река Хан. Точно так же, как в Париже — Сена, а в Лондоне — Темза.

Проходя чрез мост, он тихо и спокойно смотрел на Неву, на яркий закат яркого, красного солнца. Несмотря на слабость свою, он даже не ощущал в себе усталости. Точно нарыв на сердце его, нарывавший весь месяц, вдруг прорвался. Свобода, свобода! Он свободен теперь от этих чар, от колдовства, обаяния, от наваждения!^[84]

Знаменитый шедевр Ф. М. Достоевского, роман «Преступление и наказание» (1866), был создан в самый трудный период жизни писателя. Роман состоит из 6 частей

и эпилога. Герой романа — бывший студент, перебивающийся частными уроками. Фамилия героя — Раскольников, он живет в съемной каморке под потолком в пятиэтажном доме, и вот уже месяц его занимает одна единственная мысль. Боже! <…> да неужели ж, неужели ж я в самом деле возьму топор, стану бить по голове, размозжу ей череп… <…> Господи, неужели? <…> Да что же это я! <…> ведь я знал же, что я этого не вынесу, так чего ж я до сих пор себя мучил? Планируя убийство старухи-процентщицы, он несколько раз приходит туда, где она живет, и понимает, что не сможет поднять на нее руку, но навязчивые мысли не оставляют его. Мучимый раздумьями, он забывает о своих делах, обходит весь Васильевский остров, выходит на Малую Неву и направляется через мост к Островам. Продолжая свой путь, Раскольников заходит в харчевню, выпивает рюмку водки и съедает пирог с какой-то начинкой. Поворачивает в сторону дома, но, дойдя до Петровского острова, совершенно выбивается из сил. Он сходит с дороги, падает в кустах на траву и засыпает. И видит сон. Ему снится, как люди убивают лошадь. Проснувшись, студент осознает: Нет, я не вытерплю, не вытерплю! Пусть, пусть даже нет никаких сомнений во всех этих расчетах, будь это всё, что решено в этот месяц, ясно как день, справедливо как арифметика. Господи! Ведь я всё же равно не решусь! Я ведь не вытерплю, не вытерплю!.. По дороге к Т[учкову] мосту, он молится: «Господи! Покажи мне путь мой, а я отрекаюсь от этой проклятой мечты моей». Он поднимается на мост и смотрит на Неву в зареве заката. И в этот момент он наконец ощущает себя свободным. Свобода. Освободившаяся душа. Он свободен от этого наваждения, от проклятой мечты. Что же помогло ему избавиться от дьявольских чар, колдовства, обаяния, наваждения? Нева. Не она ли? Нева, раскинувшаяся в лучах заходящего солнца. Именно река освобождает студента от его безумной мечты. Разве это не достаточное доказательство великолепия Невы? Вот почему я так хочу ее увидеть.

2. На пороге семидесятилетия. Перечитывая «Преступление и наказание»

Но ведь были и до меня те, кто мечтал посмотреть на Неву. Я могу в этой связи назвать двух людей. Первый из них — японский писатель Хакутё Масамунэ (1879–1962).

Помню, как однажды мы с Хакутё Масамунэ беседовали о том о сем. Это было за несколько месяцев до его ухода из жизни. Речь зашла о поездке в Россию. Масамунэ рассказывал что-то и вдруг повернул голову, устремил взгляд куда-то вдаль и забормотал: «Река Нева прекрасна. Нева просто восхитительна». Конечно, мысли его я прочесть не мог, но позволил себе предположить, что в тот момент Масамунэ думал о Раскольникове. Казалось, Масамунэ тогда видел перед собой что-то очень далекое от современной действительности. Я вспомнил об этом, пролетая над Сибирью по пути из Хабаровска в Москву. А потом, в Москве, сидя в огромном ресторане гостиницы, слушая громкий джаз и наблюдая за танцующими парами, я внезапно осознал, что хочу увидеть Неву.

Второй — автор процитированных строк, выдающийся японский литературный критик Хидэо Кобаяси (1902–1983). Это вступление к одной из глав о Неве из его книги «Намеки, которые заставляют задуматься» (1974). Получается, не я один мечтал посмотреть на Неву.

Перечитывая эти строки Хидэо Кобаяси, я каждый раз возвращаюсь к одному вопросу. Почему Масамунэ, вспоминая о России, с таким трепетом говорил именно о Неве? И каким же невероятным даром рассказчика должен был обладать Масамунэ, что Кобаяси полностью попал под его обаяние? Ведь эти двое когда-то развернули острую полемику о соотношении философских взглядов и реальной жизни и, рассуждая о жизни великого Льва Толстого, горячо спорили о том, не является ли причиной его ухода из дома и из семьи страх писателя перед супругой.

Я снова и снова задаюсь этими вопросами. Как так вышло? «Преступление и наказание» — вот что вселило в меня желание увидеть Неву. Возможно, все дело в том, что именно Нева помогла главному герою, студенту, до мельчайших подробностей продумавшему свое преступление, внезапно освободиться от своей проклятой мечты и вновь обрести душевное спокойствие? Какой же невероятной красотой должна обладать эта река, если она смогла усыпить проклятую мечту героя, освободить его от дьявольских чар и колдовства? Что же такого особенного в Неве, что помогло этому мертвенно-бледному студенту, одержимому проклятой мечтой, обрести свободу?

За свою жизнь я читал «Преступление и наказание» больше десяти раз. Порой я читал без особого внимания, иногда наоборот — глубоко погружаясь в текст. Когда-то я даже пытался сравнивать оригинал с английским переводом, сделанным переводчицей русской литературы Констанс Гарнетт. Я разглядывал французские фотоснимки Робера Дуано. Я смотрел черно-белый советский фильм, в котором молодой человек, размахнувшись, со всей силы бьет по голове маленькую неказистую старуху-процентщицу. Эта сцена заставила меня на какое-то время отложить «Преступление и наказание» в сторону. Все дело в топоре. В этом эпизоде был крупным планом показан топор, занесенный для удара. Один его вид внушал мне панический страх. Хотя нет, конечно, причина была не только в этом. Просто накопилось много дел, нужно было решать какие-то проблемы, которые встречаются в жизни у каждого. И слава Богу. И вот, достигнув определенного возраста, я осознал: дел

у меня теперь не так много, как раньше, а скоро они и вовсе сойдут на нет. И придется смириться с мыслью, что время мне неподвластно. Кое-кто в такие минуты говорит себе: вот жизнь моя и подошла к концу, но вокруг меня раскинулся необъятный мир, и лучшее, на что можно потратить время — отправиться в путешествие. Неважно, что ты снова едешь туда, где уже бывал. Неважно, что все достопримечательности здесь давно тобой изучены, кому какое дело до этого? Однако это еще не панацея, ведь поездка требует сил, а их с возрастом все меньше. И вот ты уже собираешь чемоданы не чаще, чем два-три раза в год. Правда, есть и еще один способ бороться с неумолимым ходом времени. Можно читать сочинения классиков о прошлом и настоящем Востока и Запада. Особенно романы. Почему? Да потому что это — как строить воображаемый дом. Ты никому не причиняешь вреда и не ищешь выгоды. Рассуждая таким образом, я взялся за чтение. И первой книгой, которая попала ко мне в руки, оказался роман «Преступление и наказание».

Тогда-то это и произошло. Я увидел то, чего раньше не замечал. Самое первое предложение на первой странице романа явило мне три столпа, на которых зиждутся врата, открывающие путь к смыслу всей книги. Я был поражен своим открытием, и застыл, будто получил удар по лицу.

В начале июля, в чрезвычайно жаркое время, под вечер один молодой человек вышел из своей каморки, которую нанимал от жильцов в С-м переулке, на улицу и медленно, как бы в нерешимости, отправился к К-ну мосту.

1 — начало июля, вечер, 2 — С[толярный] переулок, 3 — К[окушкин] мост — вот эти три столпа. Первый столп — время года, второй — место, где живет герой, третий — указание на то, что здесь протекает ручей или река. Описание времени и пространства. Почему именно в начале июля, в жаркое время под вечер? Возможно, потому что в это время становится трудно дышать? А почему С[толярный] переулок? Возможно, потому, что здесь живут бедняки, вынужденные снимать втридорога крохотные углы? А почему К[окушкин] мост? Не потому ли, что стоит выйти из С[толярного] переулка, сразу увидишь К[окушкин] мост, и совсем рядом течет река? Эти мысли одна за другой проносились у меня в голове. Открытие это, конечно, не бог весть какое важное, скорее относящееся к области впечатлений. Ведь такой же прием Достоевский использует и в других романах: «Бесах», «Братьях Карамазовых». Но в тот момент мое открытие буквально оглушило меня, словно тяжелый удар железным кулаком.

И вдруг я все понял. Я вспомнил, как когда-то анализировал рассказ «Лягушка в препараторской» (1921). Рассуждая о первом произведении молодого корейского автора Ём Сансопа, который был знаком с творчеством Достоевского, я высказал одну гипотезу, по тем временам довольно необычную. Главный герой рассказа — молодой человек, вернувшийся после учебы из Японии. Кто же он такой? Человек нигилистических взглядов, испытывающий страшные духовные муки. Почему же этот депрессивный герой дрожит от страха, увидев лезвие бритвы? Можно предположить, что, выбрав такого персонажа, автор стремился рассказать о внутреннем состоянии молодых корейцев, которые после поражения Первомартовского движения^[85] не видели выхода из сложившейся ситуации. Тогда поведение этого героя легко объяснить психологическими факторами: личными тревогами и ощущением неопределенности грядущего. С одной стороны, такая точка зрения кажется весьма убедительной, но, с другой стороны, ее сложно доказать. Я же выдвинул свою гипотезу: главный герой «Лягушки в прозекторской» — не молодой человек, а дорога. Чем это можно аргументировать? Например, тем, что в рассказе описывается внутреннее состояние героя, находящегося в движении: он начал свой путь со станции Намдэмун, направился в Пхеньян, в порт Чиннампхо, снова вернулся в Пхеньян и добрался до деревни, находящейся в самой северной провинции (до местечка Чон-чжу в провинции Северная Пхёнан). Доминантой текста является дорога. Именно она пронизывает и скрепляет художественный мир произведения, именно на ней он держится, словно на каменном столпе, а не на чувствах и мыслях героя, как может показаться.

По тому же принципу я отважился разобрать и повесть «Прежде, чем раздались крики ‘Ура!’» (1923). Путь, который проделал ее герой — студент, вернувшийся из Японии в Сеул, но спустя полмесяца вновь оказавшийся в Японии, — очень необычный. Так же как и в «Лягушке в препараторской», персонаж движется не по прямой, но движение здесь идет по кругу, и в финале мы возвращаемся к началу. Я руководствовался тезисом о том, что в романе Льва Толстого «Анна Каренина» главный герой — это железная дорога. Анна Каренина — замужняя женщина, которая изменяет мужу, а затем бросается под поезд. Действие в романе начинается на железнодорожной станции и там же завершается. Что является здесь, в этой истории о супружеской неверности, путем к спасению? Железная дорога. Человек изменчив, субъективен, его действия непредсказуемы, но в тексте есть что-то, что ясно, точно, крепко. И это — железная дорога^[86].

А как же тогда быть с «Преступлением и наказанием»? Уже в самом его начале поражают три его составляющие. Первая — психологическое состояние героя. Как бы подробно ни раскрывался перед нами внутренний мир мятущегося юноши, он едва ли поддается анализу. На что же тогда нам опереться, на какую прочную конструкцию? Возможно, опорой послужат вторая и третья составляющие — С[толярный] переулок и К[окушкин] мост? Может быть, это место проживания главного героя, где по сей день почти ничего не изменилось, или топографические приметы, которые обнаруживаются в тексте? Перед нами настоящая географическая карта, на которой изображены С[толярный] переулок и К[окушкин] мост. И главные герои «Преступления и наказания» — не Раскольников или Соня, а именно эта карта. И тогда понятно, зачем нужны все эти описания местности, привлекшие мое внимание: пространство, лежащее за С[толярным] переулком, или уличные указатели за К[окушкиным] мостом. Вот почему 21 августа 2004 года я собрал вещи и отправился к этим местам.