Дерианур - море света
Шрифт:
– - Если б муж слушать меня пожелал, если б за дверь не выставил...
– - Как так? Обижает он тебя, говорят?
– Послышались сочувственные голоса.
– - Моя судьба... Что об ней говорить?
– Отвечала великая княгиня. Россию жалко. Да вас, дети. Будь во мне надежда, я б нашла человека, который за меня ему об ваших бедах поведал. Но сдается мне, он и так все знает, да не нужны мы ему.
Вздох негодования прошел по всем столам.
– - Так ты ему скажи, мы дохнуть не намерены! Война кончена. Чай, в казне теперь деньги есть. Пускай платят! Ты скажи, гвардия недовольна!
Многие встали с мест, и гомон сделался угрожающим. Екатерина передернула плечами.
– - Что ему гвардия?
– Вмешался Орлов, перекрыв все глотки сразу.
– У него своя есть. Ладная, не чумазая. Сладко жрут, мягко спят. За наш счет. Им война не война - подавай жалование. И подавали. А мы, сиволапые, все молчим, все верим: потерпите, братцы, денег нет, воюем. И кричать-то вроде совестно.
– - А им перед Россией не совестно!
– Поддержал выдохшегося Гришана Пассек.
– Понатащили немчуры из Голштинии. Да мы хоть передохни все, ему плевать. Хочет нас под немцев, с пруссаками дружбу водит.
– - Мы! Мы победители!
– Загремело со всех сторон.
– Виват Россия! Виват Елисавет!
Оскорбленные в лучших чувствах гвардейцы орали, не унимаясь. Орали не столько от гордости - Потемкин это сознавал - сколько от унижения. На мгновение ему стало невыразимо противно. Ловили простаков! И не то, чтоб говорили неправду, но правда, принесенная сюда и разлитая по кружкам на каждом столе, теряла цену.
Когда все оторались, сержант Барятинский, робко пододвинувшись к великой княгине, спросил:
– - Но ведь деньги-то теперь в казне есть? Обещали, как победим, с пруссаков содрать.
– - Мы терпели! Мы ждали! Где контрибуция?
– Поддержали его другие.
– - Молитесь, дети, за здоровье Ее величества, -- твердо сказала Екатерина.
– Да минует, матушку нашу, злая доля, и она наградит вас за терпение.
– - А Петр Федорович?
– Недобро глядя вокруг, осведомился Пассек. Разве он от обязательств свободен?
– - Не свободен, -- подтвердила женщина.
– Но ведь это нам Фридрих враг, супостат, а ему - родной дядя. Станет он дядю-то обирать? Подумайте.
Повисло тяжелое молчание.
– - Выходит все зря?
– Осведомился кто-то.
– - Он что же ему все вернет?
– - Не может этого быть.
– - Для чего же тогда воевали?
– - Пруссия - наша губерния.
Возгласы были уже раздраженные и неуверенные.
– - Если б я могла чем помочь, - печально вздохнула великая княгиня. Клянусь, что будет в моих силах, все сделаю. Слезно жаль мне вас, а пока вот вам, братцы.
– Она сняла с колен и поставила на стол крутобокий мешочек, который до сих пор скрывала от глаз. Такой же мешочек опустил рядом Орлов.
– - Остальное я отдала Григорию Григорьевичу, возьмете у него, -добавила Екатерина, вставая.
– - Матушка, милостивица, спаси тебя Господь Бог за доброту твою бескорыстную, - понеслось со всех сторон.
– - Ее высочество сама который год без гроша. Ей наши беды душевно понятны, - прогремел Орлов.
– Нашу сирость желеючи, она вчера свои бриллианты продала, чтоб вы не голодали.
– - Помогай тебе Бог, заступница. А мы твою ласку не забудем, раздались возгласы.
– Не тужи, дай срок, вернем тебе твои цацки.
Орлов показал всем пример, поцеловав великой княгине руку. Гвардейцы стали подходить к ее высочеству и благодарно прикладываться. Она ласково улыбалась каждому, цепко вглядываясь в лица и давая понять, что именно его запомнила и отметила.
"Удивительная женщина," - думал Потемкин. Вся его беда заключалась в том, что он ни на миг не мог перестать рассуждать, поддавшись сердечному порыву. И теперь, после увиденного разочарованно восхищался ею. Дама из библиотеки ласково улыбнулась где-то в глубине его души и тихо шепнула: "Не верь, не верь. С тобой я другая".
Краем уха он услышал удивленный и радостный голос:
– - Во баба, побрякушки свои для нас не пожалела!
"Оценили!
– Досада охватила Грица.
– Почему она позволяет себе так держаться? Они смеют о ней..." И снова незнакомка с тяжелым фолиантом в руках покачала головой и мягко улыбнулась.
Они втроем вышли на улицу. С неба струился тихий снег. Недалеко от Мойки их догнала простая карета без гербов и факелов. Великая княгиня стала прощаться. Потемкин отвернулся в сторону и услышал у себя за спиной тихий чвак. Ему захотелось сейчас же, немедленно ударить Гришана, вмазать по наглому счастливому лицу... и ее ударить, чтоб не смела...
Ее высочество ласково кивнула и улыбнулась ему.
– - Прощайте, вахмистр. Буду счастлива познакомиться с вами ближе.
Дверца хлопнула, полозья заскрипели по снегу. Орлов стоял, глядя ей вслед.
– - Пойдем что ли?
– Потемкин с силой потянул тонкий белый шарф на горле и глотнул холодного воздуха.
– - Я за нее помру, - выдохнул Гришан.
– Веришь ли?
– - Верю, - спокойно кивнул вахмистр.
Он ничего не рассказал Орлову, но тот сам как-то догадался и в тот же вечер, обняв приятеля за плечи, тихо спросил:
– - Ты меня, чай, теперь ненавидишь?
– - Не-е, -- покачал головой Потемкин.
– У меня такое чувство, что мы товарищи по несчастью. Типун мне на язык. А ты?
– - Я что?
– Улыбнулся Орлов.
– Я, знаешь, Гриш, я очень счастлив.
Глава 11. ИГРОК
Алексей шел по набережной Фонтанки, направляясь в карточную лавку Шлосса. По правде говоря, лавка была совсем не карточной, там продавалось все: от старых толстых томов с латинскими буквами, вытесненными на темной коже переплетов, до медных небесных сфер с гравированными на тусклых боках созвездиями.