Дермафория
Шрифт:
– Пошел.
– Я уже слышал. Скажи, что все под контролем.
– Да. Надеюсь, у вас тоже.
– Ты о чем?
Мы были знакомы много дней, и мне не раз хотелось убить Манхэттена Уайта.
– О нашем Плетеном.
– Что-то я тебя не понимаю. – Он говорил с набитым ртом. Я слышал работающий телевизор.
– Постарайтесь понять или будем разговаривать на работе.
– Не можешь говорить?
Не мог. У меня на полу в гостиной моя девушка, связанная, с заклеенным ртом и глазами.
–
– Хочешь, чтобы я проболтался? – Он рассмеялся. – Подставляешь?
– У нас возникла проблема, и я попросил вас о помощи. Мне нужно знать, в каком состоянии эта проблема сейчас.
– Никакой проблемы нет. Ты вызвал нас, чтобы мы ее решили, и мы решили.
– Господи… – У меня пересохло во рту. Я держал Багги за руку. Я помог ему сесть в машину. – Но не так же. Вы шутите.
– Перестань, парень. – Он уже не жевал. Дверь закрылась, и телевизор умолк. – Не обманывай себя. Что, по-твоему, мы собирались сделать? Что, по-твоему, происходит, когда ты вызываешь экстренную помощь? Проблема поет. Поет громко. Ты слышишь?
Я слышал.
– Скажи, что слышишь.
– Да.
– Наш недавний эпизод. Мне ведь не нужно ни о чем беспокоиться, а?
– Нет. Все рассосалось. Я всего лишь хотел подстегнуть ваше творческое воображение.
– Ценю, – сказал он. – Ты делаешь отличную работу. Надо бы почаще тебе это говорить.
– Да. Спасибо.
– И перестань беспокоиться. Ты все правильно сделал. И я уверен, что всегда будешь делать все правильно. Время. – Уайт повесил трубку.
Я отставил телефон. На лице и шее у тебя проступили синие вены. В какой-то момент мне показалось, что они вот-вот лопнут. Ты тяжело дышала через нос, и я впервые за несколько часов почувствовал, как бьется мое собственное сердце. Я снял пленку с губ и поцеловал тебя. Ты громко всхлипнула.
– Я люблю тебя, Светлячок. Для меня ты – центр вселенной. И я не позволю, чтобы с тобой что-то случилось.
Глава 19
Хойл желал иметь скин, и его желание решало все. Уайт хотел объяснений, потому что беспокоился о собственной заднице. Он хотел знать, из чего это делается, кем и как. Ты занимаешься экспериментами, говорил Уайт, так почему же кто-то сделал то, чего нет у нас? Хойл дал указание: достать. В случае неисполнения нам с Отто грозило стать кормом для рыб, а потом, в переваренном виде, попасть на стол в придорожной забегаловке, оставив голые скелеты в гробах из мелкой металлической сетки.
Новости по-прежнему сотрясали воздух, подогревая страхи среднего класса, и я, так же как Хойл и Уайт, знал, что на каждого свалившегося замертво или бьющегося в конвульсиях в палате
– Ты ведь лучший, верно? – то и дело дергал меня Уайт. Задавая вопросы, он сам же не давал ответить.
– Что вы имеете в виду? Знал ли я о появлении чего-то такого? Или хотите спросить, могу ли я все забросить, чтобы найти эту дрянь и помочь вам открутиться от Хойла?
– Я хочу, чтобы ты позвонил мне через пять дней и сказал, что знаешь, что это за штука и как ее делают.
– Ничего такого я вам не скажу. Для начала мне нужен образец, чтобы выделить активный ингредиент или ингредиенты и выяснить, могу ли я их идентифицировать. Если да – а это очень большое если, – остается еще вопрос, в состоянии ли я их синтезировать.
– Так тебе еще нужно достать образец?
– Вы что, шутите? Хотите сказать, у вас даже этого нет?
– А мне-то он зачем?
– Вообще-то я надеялся – понимаю, это глупо, – что вы, может быть, уже позаботились о том, чтобы раздобыть хотя бы парочку доз того, о чем кричат все газеты и что вы сами вознамерились производить.
– Позвони, когда у тебя что-то будет. – Уайт повесил трубку.
Плоды трудов моих были рядом, под рукой, но я не желал иметь с ними ничего общего, как и они не желали иметь ничего общего со мной. Клуб помещался в здании бывшего склада, и громила-охранник в наушниках и с планшетом в руке встретил меня весьма недружелюбно.
– Приглашенные направо, остальные налево.
Совать ему деньги явно не имело смысла. Я был старше большинства посетителей и не мог похвастать ни английской булавкой в носу, ни гвоздиком в языке, ни плеером на шее. Простецкий прикид выдавал во мне копа, но смеяться почему-то не хотелось. Стоять в очереди обойденных приглашением можно всю ночь – суровые парни пропускали исключительно гогочущих девчонок и подросткового вида актеров.
Я дал денег какой-то сосущей леденец девице с косичками и звонкими браслетами, чтобы она согласилась сыграть роль моей подружки.
– Как тебя зовут? – спросил я. Она сказала, и имя сразу же вылетело у меня из головы.
– А ты коп, да?
Мой ответ ничего не менял. Для смеху было бы неплохо сказать да, но я не хотел становиться центром всеобщего внимания.
– Нет, просто не такой стильный, как все остальные.
Получилось неубедительно, тем не менее, следуя духу глобального единения и неприятия истеблишмента, девица приняла три сотни долларов в обмен на право повисеть у меня на руке, похлопать ресницами перед охранником и протащить меня за собой.