Держава Рюриковичей
Шрифт:
Для предупреждения о печенежской опасности Владимир ввел систему светового оповещения. На высоких холмах или специально насыпанных курганах стояли сигнальные башни, откуда был хороший обзор на много километров вокруг. Как только вдали степь начинала «дымиться», это означало, что конные массы печенегов идут походом на Русь. В тот же момент на башне зажигались сигнальные огни, которые были видны на большом расстоянии. Огненные сигналы передавались от одной башни к другой, и уже через несколько минут в Киеве знали о приближающейся опасности.
Но, пожалуй, самой важной в этой системе противоборства со степными кочевниками стала практика привлечения в города-крепости наиболее смелых, сильных, мужественных воинов. По указу Владимира сюда стали привлекать прежде всего удальцов с русского Севера – новгородских словен, кривичей, выходцев из чудских земель, а также вятичей. Иногда на службу к киевскому князю нанимались отряды печенегов. В этих пограничных
Позже на военную пограничную службу к киевским князьям нанялся целый кочевой народ – торки. В период феодальной раздробленности Переяславское княжество, а также южная часть Киевского и Черниговского княжеств сплошь были усеяны торкскими поселениями. Они заходили еще севернее – в Рязанское и даже Суздальское княжества. До сих пор название многих речек и населенных пунктов говорят о торкском присутствии в этих местах.
Русские летописи еще называли торков «черными клобуками», потому что они носили высокие черные папахи. Накануне монголо-татарского нашествия русское и степное служилое население в южном русском порубережье стало называть казаками. Так было положено начало днепровскому казачеству.
Эта система оборонительных мероприятий оказалась весьма эффективной против натиска с юга. То был первый опыт строительства южных пограничных укреплений Руси, использованный затем в создании засечных черт Московского государства в XVI-XVII вв.
При князе Владимире были одержаны и убедительные победы над печенегами.
В 992 г. печенеги подошли к реке Трубеж и встали на ее левом берегу. На другом берегу выстроилась дружина Владимира. Ни та, ни другая сторона не решалась первой начать бой. Тогда печенеги предложили Владимиру решить дело единоборством богатырей. Перед схваткой печенежский боец начал смеяться над русским, поскольку тот был значительно меньше его ростом. Однако во время поединка русский воин сжал печенега до смерти, поднял над собой и бросил безжизненного на землю. Русские, воодушевленные победой своего поединщика, ринулись в атаку и разгромили печенежское войско.
После этой победы печенеги три года не приходили на Русь, но в 995 году произошел новый набег. На сей раз удача отвернулась от Владимира, и его дружина потерпела тяжелое поражение. Тогда киевский князь отправился в Новгород за новым войском. Пока князя не было в столице, печенеги грабили и разоряли юг страны. Обычно они намечали для набега какой-нибудь город, захватывали его, грабили окрестности и отступали. В этот раз они осадили Белгород. Жители города обманули печенежских послов тем, что специально наполнили свои колодцы последними остатками меда и киселя. Послы подумали, что сама земля источает в Белгороде кисели и меды. Печенеги решили, что коль недостатка в пище у горожан нет, то его осада бессмысленна. Разменявшись с белгородцами пленными, печенеги сняли осаду и ушли в степь.
3. Крещение Руси при князе Владимире. Въ начал своего княженія Владиміръ показалъ себя ревностнымъ язычникомъ: онъ всюду ставилъ идоловъ, а въ Кіев передъ своимъ дворцомъ (теремомъ) поставилъ идола бога Перуна съ серебряной головой и золотыми усами. Такіе же идолы были поставлены и по другимъ городамъ; идоламъ этимъ приносились обильныя жертвы и въ честь ихъ устраивались праздники.
Но недолго Владиміръ оставался язычникомъ. Одинъ случай произвелъ на него такое сильное впечатлніе, что поклоненіе идоламъ сразу стало ему не по душ. Лтописецъ разсказываетъ, что посл одного удачнаго похода старцы и бояре сказали: «бросимъ жребій на юношей и двицъ; на кого падетъ онъ, того и принесемъ въ жертву богамъ». Жребій палъ на сына одного христіанина, жившаго въ Кіев. Когда люди, посланные жрецами, хотли взять мальчика, отецъ его воспротивился этому, говоря: «ваши боги – дерево: сегодня стоятъ, а завтра сгніютъ; они не дятъ и не пьютъ; они сдланы руками человческими. Есть единый истинный Богъ, Который сотворилъ землю, и звзды, и луну, и солнце; Онъ сотворилъ и человка. Ваши же боги что сотворили? Они сами сдланные. Не дамъ сына своего бсамъ». Посланные возвратились на мсто, гд предполагалось жертвоприношеніе, и передали слова варяга. Народъ заволновался. Съ оружіемъ въ рукахъ толпа бросилась къ дому еодора (такъ звали этого варяга-христіанина), разломала заборъ и, ворвавшись на дворъ, стала кричать: «подавай сына въ жертву богамъ». еодоръ стоялъ въ это время, заслоняя собой сына, на высокомъ крыльц дома и отвчалъ: «если ваши боги – точно боги, то пусть пришлютъ одного изъ своей среды и возьмутъ у меня сына, а вы зачмъ требуете?» Тогда кіевляне съ дикими криками бросились къ дому христіанина и подрубили столбы, на которыхъ держалось крыльцо; подъ развалинами его погибъ еодоръ съ сыномъ своимъ Іоанномъ. (Память ихъ празднуется православной церковью 12-го іюля.)
Этотъ случай произвелъ сильное впечатлніе на Владиміра, и съ этой поры онъ пересталъ приносить жертвы идоламъ. Въ Кіев жило много христіанъ; Владиміру легко было познакомиться съ христіанскимъ ученіемъ, и нтъ ничего удивительнаго, что этотъ умный князь сталъ колебаться въ старой вр, почувствовавши высоту христіанскаго ученія сравнительно съ грубымъ язычествомъ. И вотъ разнесся по Кіеву слухъ, что князь хочетъ вру перемнить. Такъ какъ въ Кіев жило ради торговли много купцовъ изъ чужихъ земель, то черезъ нихъ и сосдніе народы тоже узнали о намреніи Владиміра. Со всхъ сторонъ поэтому стали приходить къ Владиміру послы, такъ какъ каждому сосду хотлось сдлать своимъ единоврцемъ такого сильнаго князя, какъ Владиміръ. Приходили къ нему послы отъ жившихъ на Волг магометанъ, отъ римскаго папы и отъ евреевъ. Наконецъ, явился православный греческій монахъ, и разсказъ его сильно подйствовалъ на Владиміра. Особенно поразила Владиміра картина Страшнаго Суда, которую ему показалъ монахъ, когда говорилъ о загробной жизни. «Когда придетъ Христосъ Богъ во слав Своей съ неба на землю судить живыхъ и мертвыхъ и воздастъ каждому по дламъ его, – такъ говорилъ проповдникъ, – тогда тхъ, которыхъ найдетъ праведными, поставитъ на правую сторону и пошлетъ ихъ въ царствіе Свое небесное на вчное веселіе; тхъ же, которыхъ найдетъ гршными, поставитъ налво и пошлетъ на безконечныя муки въ неугасимую геенну огненную». Смотря на картину, Владиміръ глубоко вздохнулъ и сказалъ: «хорошо тмъ, которые направо, и горе тмъ, что налво». «Крестись и ты, если хочешь быть съ праведниками», – сказалъ ему на это проповдникъ. «Подожду немного», – отвчалъ Владиміръ, а въ сердц у него глубоко залегла мысль принять православную вру. Для окончательнаго ршенія этого вопроса онъ созвалъ на совтъ бояръ своихъ и городскихъ старцевъ и разсказалъ имъ, какъ приходили къ нему разные проповдники и каждый предлагалъ свою вру. «Знаешь, князь, – говорили бояре, – своей вры бранить никто не станетъ, а если хочешь узнать каждую вру хорошенько, то пошли къ каждому народу развдать, какъ они служатъ своему богу». Владиміръ такъ и сдлалъ. Ходили послы и на Волгу – къ болгарамъ-магометанамъ, и на западъ – къ нмцамъ-католикамъ, но ни та, ни другая вра имъ не понравилась.
Когда же они присутствовали на богослуженіи въ греческомъ храм св. Софіи, «въ то время, – говоритъ лтописецъ, – осіялъ ихъ свтъ небесный и были они какъ бы вн себя отъ духовной радости, которою наполнились сердца ихъ». Поэтому, возвратившись въ Кіевъ, они хвалили только одну вру – греческую. «Сего ради вруемъ, – говорили они, – что ихъ вра есть истинная и что только тамъ, съ тми людьми, пребываетъ Богъ. И какъ человкъ, вкусившій сладкаго, не захочетъ горькаго, такъ и мы, познавши греческую вру, не хотимъ оставаться въ прежней». Посл этого Владиміръ твердо ршилъ принять вру греческую.
На слдующій годъ Владиміръ сталъ воевать съ греками и осадилъ съ большимъ войскомъ греческій городъ Корсунь (въ Крыму, близъ нынешнего Севастополя). Городъ долго не сдавался. Владиміръ далъ общаніе, если городъ сдастся, креститься. Корсунь скоро сдался. Тогда Владиміръ послалъ въ Царьградъ греческимъ императорамъ-братьямъ сказать, чтобы они выдали за него замужъ свою сестру Анну, грозя иначе пойти войной на самый Царьградъ. Императоры отвтили, что ихъ сестра – христіанка и не можетъ выйти за него, такъ какъ онъ язычникъ, но что если онъ крестится, они согласны исполнить его желаніе. Владиміръ согласился и, вмст съ дружиной своей, принялъ христіанскую вру въ Корсун (по греческому или православному обряду). Затмъ онъ вступилъ въ бракъ съ царевной Анной. Возвратившись въ Кіевъ, Владиміръ веллъ священникамъ крестить всхъ своихъ сыновей и сталъ истреблять идоловъ. Ихъ приказано было жечь и рубить, а идолъ Перунъ былъ сброшенъ въ Днпръ. Священники греческіе, пріхавшіе съ Владиміромъ, ходили по городу и проповдывали новую вру. Наконецъ, Владиміръ веллъ всмъ кіевлянамъ собраться въ назначенный день на берегу Днпра. Явился князь съ духовенствомъ. Вс присутствовавшіе вошли въ воду, и священники окрестили ихъ. Произошло это въ 988 году по Р. X.
Изъ Кіева христіанство распространилось и по другимъ большимъ городамъ Русской земли.
Сдлавшись христіаниномъ, Владиміръ перемнился: сталъ кротокъ, милосердъ, снисходителенъ, пересталъ воевать изъ-за одной славы и добычи. Обратилъ онъ вниманіе на нужды народа: заботился о распространеніи и укрпленіи въ народ истинной вры Христовой, строилъ церкви, приказывалъ переписывать богослужебныя книги, веллъ священникамъ при церквахъ обучать дтей грамот. Кром того, на духовенство возложена была забота о неимущихъ и больныхъ: при церквахъ должны были находиться больницы, страннопріимные дома и т. п.