Держава (том второй)
Шрифт:
Нахмурив лбы, охотники с недоумением разглядывали черноволосого парня, обдумывая его слова.
Все они относились к крестьянскому сословию.
— А ведь и взаправду так, — схватился за ружьё сидевший неподалёку от костра нестриженый, весь какой–то неухоженный и помятый, с въевшейся в заскорузлые пальцы и ладони грязью, токарь казённого Златоустовского оружейного завода.
— Рано пока из ружья палить, товарищ Симонов, рано, — легко поднялся на ноги и подошёл к костру Северьянов. — Власти вновь мечтают закабалить народ… Вот и исчезла ссылка на царский манифест 1861 года в новой расчётной книжке, — сел на облучок саней. — Тпр–р–у, — схватив вожжи, осадил встрепенувшуюся лошадь. —
— Наша партия «Союз народных прав», должна выпустить листовки с этим требованием, — подошёл к другу Шотман и встал рядом. — А если требования не удовлетворят, будем бастовать. Не допустим возрождения крепостного права, — глянул в сторону завода, и широко перекрестился на купола примыкавшего к нему Свято—Троицкого собора, незаметно подмигнув Василию.
Большинство рабочих, отложив ружья, тоже перекрестились на кресты собора.
— Мужики, ну какое крепостное право? — сняв шапку и несколько раз перекрестившись, произнёс один из охотников. — Ребята молодые, несемейные, — кивнул в сторону стоящих у саней товарищей. — Ещё и двух лет у нас не пашут, а уже баламутить народ начали, — решительно надел на голову малахай. — Анатолия Александровича трудно запугать… Не мальчик, как эти, — пренебрежительно кивнул в сторону Шотмана с Северьяновым. — Зеленцову 49 лет в январе стукнуло. Русско–турецкую войну прошёл, крест Георгиевский заслужил, и вас, с вашими пукалками, испугается? — закинул за спину ружьё. — А в прошлом году восьмичасовой рабочий день ввёл на всех заводах округа… На других–то по одиннадцать с половиной ломят. И зарплата исправная… Хватает жану с дитями накормить… Как хотите, но я вам в этом деле не помощник, — повернулся и стал спускаться с горы по неширокой тропинке.
— Да никто о зарплате не говорит, — видя, что рабочие задумались, всполошился Шотман. — Давайте пошлём двух представителей к Зеленцову и потребуем вернуть старые расчётные книжки, — оглядел охотников. — Вернут их, и бастовать не станем…
— Текст мы составим, — поддержал приятеля Василий, — и пусть двое рабочих… кто у нас тут самые смелые и умные… Вот, к примеру, Филимошкин с Симоновым, и отнесут начальству наши требования. — А этот трус пусть ко всем чертям катится, — плюнул в сторону ушедшего рабочего. — Вычеркнем его из «Союза народных прав».
— Согласны, ребята? — обратился к любителю зайчатины и шелудивому борову Шотман.
Те утвердительно покивали тупыми своими головами: кому не лестно прослыть «смелым и умным».
8-го марта они и отнесли петицию начальнику Златоустовского горного округа, с трудом прорвавшись в его кабинет.
Перед лицом Зеленцова, вся их активность и напускная смелость без следа иссякли.
Прочтя послание рабочих масс, Анатолий Александрович от души рассмеялся.
— Это явная глупость, — потряс бумагой. — Новые расчётные книжки абсолютно законны и не ущемляют ваших интересов… Идите спокойно работайте и не слушайте смутьянов.
— По–моему, друг ты мой ситный, влипли мы с тобой по самую рукоять кинжала, — выйдя на улицу и надев шапку, поплевал на свои заскорузлые ладони Симонов. — Кажись, по головке нас не погладят, — развеселил товарища, представившего, как Зеленцов гладит сальные, взъерошенные космы токаря.
— Ничё-ё! Народ поддержит, — подбодрил себя Филимошкин и оказался прав.
Агитаторы времени зря не теряли и подняли прокатчиков. Те тоже подали докладную записку Зеленцову.
На этот раз, внимательно
— Не в моей компетенции выполнить ваши требования, — горячился начальник горного округа. — Циркуляр спущен сверху, — тыкал пальцем в потолок, — и нужно время, дабы во всём разобраться.
На этот раз во главе пришедшей делегации стояли Шотман с Василием Северьяновым.
— Не удовлетворите требования, станем бастовать, — нагло глядя в глаза Зеленцову, произнёс Шотман.
— О ваших требованиях я извещу директора горного департамента, — холодно глянув на делегацию, поднялся из–за стола Зеленцов. — А вас, юноша, прошу мне не угрожать… Молоды вы для этого. Приказываю немедленно приступать к работе, — стукнул по столу кулаком.
К работе не приступили.
Мало того, даже тех, кто хотел работать, активисты силой выталкивали из цехов на улицу. Дело доходило до избиений.
Рабочему, что ушёл от компании охотников, какой–то доброхот проломил голову, и его увезли в горнозаводскую больницу.
Обстановка накалялась…
— Опыт Обуховской обороны имеем, — хлопал по плечу Василия Шотман. — Полицию без труда разгоним…
— Главное, поболе народа из цехов вывести, — поддерживал его друг.
11 марта завод не работал.
Толпы рабочих ходили по улицам и собирались у заводоуправления.
Зеленцов направил рапорт главному начальнику Уральских горных заводов Баклевскому: «Рабочие Златоуста продолжают отказываться от новых книжек утверждённого образца. Разъяснений, убеждений было достаточно».
«Это обыкновенная провокация», — размышлял горный начальник.
Утром 12-го, Зеленцов принялся звонить исправнику и командиру расквартированного в Златоусте Мокшанского батальона:
— С целью ограждения безопасности рабочих, желающих продолжать трудиться, и для целости казённого имущества, прошу прислать хотя бы две роты. Ведь у нас в арсенале полно оружия. Хорошего мало будет, коли бунтовщики до него доберутся.
Следом принялся звонить губернатору.
Узнав о беспорядках в Златоусте, Уфимский губернатор Николай Модестович Богданович тут же телефонировал жандармскому полковнику и губернскому прокурору.
Вечером губернское начальство, в сопровождении небольшого количества жандармов, прибыло в Златоуст.
Выслушав от Зеленцова подоплеку событий, приняли приглашение остановиться в его доме.
— В гостинице вам так удобно не будет, — уговаривал он их.
В связи с прибытием высокого начальства, подсуетился и местный жандармский ротмистр, лично наведавшийся с группой поддержки сначала к Филимошкину, у которого от неприятных предчувствий кусок зайчатины встал поперёк горла, а затем и к заводскому пугалу — Симонову.
Через час оба рабочих уже сидели в тюрьме на шконках.
Один с подбитым глазом: не хрен на жандармов пасть разевать. Другой и вовсе с основательно разлохмаченной причёской, в которой отсутствовало приличное количество волос.
Утром 13-го, оружейный завод полностью остановился.
Огромная толпа собралась перед домом горного начальника.
— Освободите наших товарищей, — задал направление требований Шотман.
— Свободу арестованным! — заорал Северьянов.