Шрифт:
Annotation
Повесть старейшей татарской писательницы о школьной жизни, о школьниках. Главный герой её — озорник, лодырь, но человек, который никогда не солжёт, — попадает в разные ситуации, смешные и поучительные, постепенно обретая цельный характер.
Лябиба Фаизовна Ихсанова
1
2
3
4
5
6
7
8
9
10
11
12
13
notes
1
Лябиба Фаизовна Ихсанова
Держись, акробат
Здравствуйте!
А вот мама считает, что я ошибаюсь, и беспрерывно твердит мне, что за прошедший год я открыл для себя много важного, понял, кто у нас в классе может быть верным другом, и вообще стал лучше разбираться в людях.
Мне становится смешно, когда она так говорит.
Подумаешь! Да любой человек знает, с кем ему дружить. И разбираться в людях, по-моему, не так уж трудно, если ты знаком с этими людьми с детского сада, а с некоторыми и того раньше!..
Но стоит мне вспомнить некоторые события прошлого года, в особенности историю с ограблением квартиры тети Клавы, и я начинаю сомневаться. Если я не сумел разгадать этого типа в вязаной шапочке, значит, не так уж здорово я тогда разбирался в людях.
А теперь? Неужели и теперь меня так легко можно обмануть? Думаю, что нет! Я бы сразу вывел его на чистую воду.
Тогда, выходит, мама права? Я в самом деле стал немного другим?
В общем, путаница какая-то: то я прав, то мама.
Впрочем, судите сами.
Рассказываю по порядку, начиная с самого первого дня. Все рассказываю, без утайки!
1
Все началось с того, что пропал наш шестой «В» класс. Да, да! Первого сентября, помахивая портфелем и читая таблички на дверях, я прошел коридор из конца в конец, потом повторил этот путь. И наконец замер в удивлении: шестого «В» не было! Был шестой «А», был шестой «Б», даже был шестой «Г», о котором я раньше ничего не слышал и не был злаком ни с одним человеком, который в нем будет учиться…
А шестой «В» как сквозь землю провалился!
Можете представить себе мое состояние: пришел человек на первый урок, а класса нет? Вдруг я вижу, что Савия, Наиль, Света входят в комнату с табличкой: «Шестой «Г» и меня зовут, кричат, что это и есть наш класс.
Мне понадобилась всего одна секунда, и я все понял: значит, у нас теперь будет, как в Англии! Я давным-давно читал, что англичане не любят число «тринадцать», боятся, что оно приносит несчастье. У них нет тринадцатого дома, тринадцатой квартиры, тринадцатого этажа. Даже тринадцатого места в кино нет. И вообще ничего с номером тринадцать нет. Не помню только, как же они обходятся каждый месяц без тринадцатого числа? Во всем мире тринадцатое число, а у них что? Впрочем, это их дело, пусть сами разбираются.
Почему же в нашей школе нет шестого «В», было ясно даже дураку: наверное, когда-то был такой класс и в нем оказались одни неуспевающие, прогульщики, нарушители дисциплины. И с тех пор учителя, чтобы не вспоминать об этом кошмарном классе, даже не хотят видеть таблички: «Шестой «В».
Я сразу же рассказал о своей догадке нашему классному руководителю Зое Михайловне. Она рассмеялась и сказала, что это довольно остроумная фантазия, но в действительности все гораздо проще — при ремонте перепутали таблички.
И правда, на следующий день на дверях нашего класса висела свеженькая табличка: «Шестой «В». От других шестых мы отличались теперь только тем, что наш «В» находился напротив учительской. Представляете, сколько в этой комнате будет о нас разговоров?
Вы, может быть, решили, что наш класс какой-то особенный? Ничего подобного, самый обыкновенный. Есть у нас и зубрилы-отличники, и середнячки, и такие, что еле-еле на трояках тащатся. Как везде. Всего нас в классе двадцать восемь человек. Но из них девочек — двадцать, а мальчиков — только восемь. Правда, Зоя Михайловна говорит, что наша восьмерка стоит всех двадцати девочек. Не знаю, что она имеет в виду, но если бы речь шла о силе или ловкости, то скажу не хвастаясь, что я один мог бы, как говорил мой дедушка-пастух, стреножить этих девчонок, да в придачу еще пару таких тихонь, как Наиль.
Шесть лет я проучился в этом классе.
Давно прошли те времена, когда учительница вызывает тебя на уроке, а ты сидишь, забыв свою собственную фамилию. Уже давно не стоишь на перемене, подпирая стенку и опасаясь, что старшеклассники мимоходом затопчут тебя. Теперь, если хочешь, можешь сам любого по лбу щелкнуть.
Правда, мама говорит, что я вырос, а ума не набрался. И конечно, вспоминает Наиля.
Придется мне о Наиле рассказать поподробней.
С Наилем мы выросли в одном дворе. А когда завод, где работают наши отцы, построил в новом районе большой девятиэтажный дом, мы снова оказались соседями. Будто кто-то нарочно постарался, чтобы наши квартиры расположились на одной лестничной площадке, дверь в дверь. К тому же мы одногодки и учимся в одном классе.
За долгие годы, между нами говоря, Наиль мне изрядно поднадоел: я не люблю слюнтяев. А тут еще мама то и дело заводит свою музыку: «Наиль с первого класса учится только на пятерки! Наиль посещает кружок математики и занимает первые места на городских олимпиадах! Он всегда слушается родителей, даже слово старшей сестры для него — закон…» — и так далее и тому подобное.
Если бы, я думаю, моей маме поручили описать самого примерного мальчика на свете, то она наверняка дала бы точный портрет нашего Наиля. А мне так иногда хочется наподдать ему. Спасает его только то, что я со слабаками никогда не связываюсь.
Как я мечтал, чтобы в новом доме поселилась какая-нибудь другая семья и у нас появились бы новые соседи. Пусть кто угодно, даже Зубаржат, только не Наиль.
Зубаржат тоже учится и нашем шестом «В». Она ничего, неплохая девчонка, а в драке даже мальчишке не уступит. Одна беда — любит ябедничать. Мне из-за нее часто доставалось. Заметит, что я на уроке чем-нибудь не тем занимаюсь, и сразу тянет руку. Хорошо, что учителя уже не всегда обращали на нее внимание: знали, дай ей слово — весь урок пропал, будет стыдить меня.