Держите фармацевта! или Лавка в захолустье
Шрифт:
От бревен с жердями расходился терпкий аромат свежесрубленного леса, и я почувствовала, как голова моя начинает кружиться. Реальность опять пошла рябью, словно я смотрела древний ламповый телевизор.
Запахи стройки исчезли, и меня окутал мимолетный аромат лиственного леса. Я шагала по узкой тропинке, подо мной шуршала листва. По мне хлестали ветки, метя то в лицо, то в плечи, то в ноги, но все удары принимал на себя тяжелый плащ.
В воздухе висел туман, отчего трудно было дышать, а страх, расползавшийся по моему телу, едва позволял двигаться вперед.
Наступила ночь, и в моей руке вспыхнула маленькая сфера. В ее свете мне удалось рассмотреть край леса и пещеру, куда упиралась тропинка.
Туман сгустился и уже напоминал кисель. Не чувствуя себя, словно зомби, я прошла последние метры, отделяющие лес от скал, и юркнула в пещеру.
Там, под высоким карстовым сводом, вздрагивая от эха собственных шагов, я принялась изучать разметку на отвесных стенах. Коснулась пальцами линий, отсчитала двадцать пять шагов и повернула направо. Отсчитала еще десять шагов и, остановившись, наклонилась к полу. Подняла один из валявшихся у стены булыжников и вытащила из-под него небольшой комочек ткани. Не разворачивая, сунула его в карман и поспешила прочь.
От быстрой ходьбы, переходящей в бег, снова подступило головокружение и перед глазами потемнело.
— Эй, хозяйка! — Рябь, унося с собой видение, растворилась в воздухе. — Идемте ужинать. И хозяина своего зовите.
Есть хотелось до невозможности, и я не стала отказываться. И фыркать насчет «хозяина» тоже не стала. Просто растолкала дядю, и мы присоединились к трапезе рабочих, которые вдруг притихли, словно школьники на ковре у директора.
Игнат с жадностью набросился на еду, словно голодал целую неделю. Я положила себе в тарелку немного картофельного пюре, чуть-чуть говяжьей подливки и салат. И от чая не отказалась.
Еда оказалась совсем несоленой, что меня приятно удивило. От соли я отвыкла еще совсем маленькой, когда гостила у деда с бабушкой. Бабушка слушалась во всем участкового врача, поэтому еда у нас была пресной. Но мне с тех пор понравилось чувствовать вкус пищи, а не соли.
Однако рабочие приобщение к здоровому питанию не оценили, тем более что им не предложили даже солонки. Недовольно хмурясь, они стали коситься на повариху, когда та показалась из вагончика.
Вопреки моему ожиданию увидеть полную пожилую женщину, поварихой оказалась стройная молодая девица с рыжими кудрями и зелеными глазищами. После трапезы я подошла к ней и, приветливо улыбнувшись, поблагодарила за вкусный ужин. В ответ она покровительственно кивнула.
— Хозяйка, смотрите. — Анатолий провел меня по участку. — Здесь мы выкопали ямы, столбики поставили, уголками их укрепили и залили все цементом. Это будет лавка.
Он прошел вглубь двора, и я ошарашенно крутила головой. Пока я ловила галлюцинации о прошлой жизни Насти, работники успели бoльшую часть пожарища привести в порядок: остов дома сложили в стороне на траве, землю разровняли. Я даже с трудом определила место, где прикопала лихоцвет.
—
— А как же сироты? Разрешили их позвать в помощь?
Мужчина хлопнул себя по лбу.
— Ну конечно, и как я забыл! С завтрашнего дня ребята будут приходить на несколько часов. И повар еще для них подъедет с полевой кухней.
— А керосин господин Фосс не передавал? — позволила я себе обнаглеть окончательно. Но керосин мне нужен был позарез, и я решила не церемониться. — И чугунную подставку для печи.
— Эй, Илья! Хозяйка спрашивает про керосин! — зычно, на весь поселок гаркнул Анатолий.
— Дак несу я, несу! — раздалось торопливое бормотание из кустов.
Через пять минут у меня была целая емкость литров на пять керосина, тяжеленная чугунная подставка и небольшая сумка, переданная лично от господина Фосса.
Несмотря на нетерпение, открывать ее я не спешила. Лишь вдохнула запах и, улыбнувшись приятному аромату трав, оставила в своей комнате. Потому что было у меня еще одно неотложное дело, после которого можно отдохнуть и посмотреть, чем решил удивить меня друид.
Когда на поселок опустилась ночь, свет в вагончике рабочих погас, а из берлоги Игната снова раздался раскатистый храп, я вышла в сени. В небольшую банку отлила керосина и, стараясь не издать ни звука, на цыпочках направилась на пожарище.
Ночь стояла хоть глаза выколи. Ни луны на небе, ни звездочки. Почти наощупь я нашла ямку, в которой прикопала лихоцвет, и, воровато оглядываясь по сторонам, принялась ее раскапывать. Брать лопату я не рискнула, поэтому рыться в земле пришлось голыми руками.
Докопалась до растений, стряхнула с них землю и удивленно покрутила в руках. Стебли и сердцевидные листья оставались такими упругими, словно лихоцвет продолжал расти в горшках на своем привычном месте. Ну и ну!
Щедро расплескав на растение керосин, я чиркнула спичкой и, поглядывая по сторонам, принялась наблюдать, как занимается пламя.
Глава 31
Туманный лихоцвет сгорел, оставив после себя только черные угли. Жаль, керосин не в состоянии разрушить еще и темные воронки, которые поселились у меня теперь не только под полом, но и на пепелище.
В любом случае — сгорел, и хорошо. А то, что никто не подхватился на треск огня и свет пламени, вообще просто отлично.
Вымыв руки под умывальником, который работники привезли с собой, я со спокойным сердцем вернулась в дом. Пришла пора удовлетворить любопытство, преследовавшее меня с вечера. А потом лучше всего лечь спать, ведь день сегодня выдался тяжелый. А что меня ждет завтра, одному друиду известно.
Небольшая пузатенькая, похожая на рюкзак сумка с витыми кожаными шнурками, блестящими серебристыми застежками и множеством карманчиков лежала на том же месте, где я ее оставила.