Дерзкие мечты
Шрифт:
— Мне тоже, — заверила Вайолетт. — Но надо смотреть правде в глаза. Вопрос в том, что мы можем сделать?
— Есть много вариантов, — ответил он с горечью в голосе. — Я могу закончить портрет, и мы распрощаемся. Вы будете пребывать в отведенном вам месте в качестве преданной жены, за исключением тех случаев, когда ваш муж сочтет нужным вывести вас куда-нибудь. Я могу покинуть Париж. Или вы уедете.
— Нет, — резко возразила Вайолетт.
— В таком случае, если эти люди действительно наняты вашим мужем, мы можем позволить им доложить обо всем, что они увидят.
— О, мы можем сбежать от них, — нерешительно предложила она.
— Для
— Если я вернусь туда.
Аллин замер. Его пальцы стиснули руку Вайолетт, но тут же ослабли, когда он осознал, что сделал ей больно. Молодой человек напряженно вглядывался в ее лицо в тусклом свете наружного фонаря кареты. Тихим голосом он спросил:
— Куда же вы поедете?
— В этом весь вопрос, — почти прошептала она, пряча глаза под трепещущими ресницами. — Есть такое место, где я могла бы укрыться в безопасности?
— Вайолетт…
В одном этом слове выразились вся его страсть и вся сила чувств.
Она облизнула губы.
— Прошу вас. Я… я не могу больше выносить контроль Гилберта над моими поступками, моими встречами, моими перемещениями.
Прошло несколько секунд, прежде чем Аллин произнес хриплым, срывающимся голосом:
— Я тоже, черт меня побери!
Наклонившись вперед, он отдал распоряжения кучеру, и их карета покатила по улице, набирая скорость. Когда он снова откинулся на спинку сиденья, Вайолетт взяла его руку и крепко сжала. Глубоко вздохнув, она почувствовала, как косточки корсета впиваются в ее тело. Аллин притянул ее к себе, она положила голову ему на плечо и закрыла глаза.
Вайолетт не представляла, как Аллин намеревается отделаться от преследователей. Извилистые улицы старой части города не давали возможности сделать это. Однако кучер уверенными движениями направлял карету по запутанным кварталам.
В конце концов они выехали на обсаженную деревьями улицу на окраине Парижа. Она была значительно шире центральных, но не менее тесно застроена домами и так же забита экипажами, как и улица перед особняком княгини Фурье. Одно из красивых зданий, расположенное в глубине засаженного платанами двора, сияло огнями. По-видимому, там принимали гостей. Когда их карета замедлила движение, проезжая мимо стоявших экипажей, Аллин велел остановиться.
— Куда мы приехали? — поинтересовалась Вайолетт.
— Здесь живет семья Понталба. Невестка барона сегодня устраивает прием, на который я имею честь быть приглашенным.
Прежде чем Вайолетт успела что-либо сказать, он открыл дверь и выпрыгнул из кареты. Затем, протянув руку, помог своей спутнице выйти и велел кучеру проехать дальше и встать на стоянку, словно его хозяин остался в этом доме. Когда их карета отъехала, Аллин быстро повел Вайолетт между стоявшими экипажами.
Она услышала позади себя звук приближавшейся черной коляски и вздохнула с облегчением, когда Аллин остановился рядом с элегантным ландо бордового цвета. Распахнув дверцу, он подсадил Вайолетт и окликнул через плечо человека в ливрее, который отделился от группы кучеров.
— Скажи своему хозяину, что мне срочно понадобилось его ландо. Он может взять мою карету, пусть только вернет ее завтра не очень поздно.
— Ах, месье Массари, я и не узнал вас! — негромко воскликнул тот. — Мой хозяин сочтет за честь быть вам полезным.
Аллин махнул ему рукой и, вскочив в ландо, захлопнул за собой дверь.
— Этот экипаж принадлежит моему другу, — торопливо пояснил он Вайолетт, — порядочному человеку.
— Несомненно, раз уж он доверяет вам свой экипаж.
— Он пользовался моим по менее серьезному поводу.
Они замолчали, откинувшись на спинку сиденья, когда к ним приблизилась черная коляска. Она проехала мимо. Двое мужчин внутри сидели, подавшись вперед, не сводя глаз с кареты Аллина, которая медленно продвигалась по улице среди других экипажей. Через некоторое время коляска остановилась, но из нее никто не вышел. Как Аллин и рассчитывал, они, по-видимому, решили, что их подопечный покинул карету перед входом, чтобы принять участие в еще одном светском мероприятии.
Прошло несколько томительных минут, казавшихся вечностью, прежде чем исчезнувший в глубине ярко освещенного здания кучер Аллина снова появился из темноты с другой стороны. Он вскарабкался на козлы бордового ландо, и их экипаж тронулся с места. Не спеша они отъехали от дома Понталба и покатили по улице.
Когда они проезжали мимо черной коляски, Аллин повернулся своей широкой спиной к окну и обнял Вайолетт, шепча ей на ухо, что делает это с целью маскировки, чтобы те двое подумали, будто они любовники, получившие наконец возможность уединиться.
«Не так уж это далеко от действительности, — подумала Вайолетт, тая в его объятиях и прижимаясь лбом к его сильной шее. — Совсем недалеко».
Улица, на которой жил Аллин, была пустынна.
Чтобы не привлекать к себе внимания, они оставили ландо на некотором расстоянии от дома. После всех пережитых волнений и спешки Вайолетт казалось странным, что они сейчас так спокойно идут к его апартаментам, держась за руки, и в то же время она чувствовала себя так, будто возвращалась домой.
Экономка, открывшая им дверь, сделала большие глаза от удивления, когда увидела Вайолетт, но промолчала, сказав только, что в студии хозяина к его возвращению приготовлены вино, сыр и орехи. Получив разрешение, она направилась к обитой зеленым сукном двери, которая вела в хозяйственную часть дома, но не удержалась и обернулась, снова посмотрев на них с интересом.
Вайолетт и Аллин спокойно поднялись по лестнице, размеренно шагая по ступенькам. В их движениях не было ни торопливости, ни медлительности, как будто они оба знали, что пришли сюда с определенной целью, и оба были согласны. Его рука осторожно поддерживала ее за локоть, не подталкивая и не увлекая вперед. Вайолетт не задавала себе вопросов. То, что они оказались здесь вдвоем в такой поздний час, было неизбежно; все, что происходило раньше, вело их к этому.
На столике у камина горела одна-единственная свеча. Когда дверь за ними закрылась, они повернулись и посмотрели друг на друга в ее колеблющемся свете. Вайолетт почувствовала, что ей стало трудно дышать под жестким корсетом из китового уса, стянувшим грудь. В ее больших печальных глазах таилось беспокойство, и в то же время ее взгляд был полон решимости, с какой новообращенный в веру смотрит на алтарь. Она ждала.
Аллин резко повернулся и, подойдя к камину, взял из коробки на столике несколько маленьких свечек. Запалив одну из них от горевшей свечи, он установил и зажег все свечи в канделябре, стоявшем в углу комнаты. Яркое сияние окутало его лицо золотым ореолом с голубыми и оранжевыми отсветами, придав ему безжизненный, окаменевший вид бронзового изваяния.