Десантники не сдаются
Шрифт:
Бруевич распечатал ключом от квартиры бутылку. Припал к горлышку. Потом уставился в окно...
Бруевич издал слабое нечленораздельное восклицание, увидев ту самую желтую машину. «Рено» или «Шкода». Черт разберет! Она пристроилась между мотоциклом «Урал» и грузовиком-пятитонкой на стоянке перед зданием вокзала.
«Тьфу, вот чокнутый, – мысленно обругал себя Бруевич. – Мания преследования. Так скоро в каждом человеке будем видеть врага. Да, это та самая желтая машина, которая ехала за автобусом. Ну и что? А куда еще машине ехать, как не на вокзал? Все пути в городишке этом
Он сделал усилие, пытаясь выбросить глупости из головы. На время ему это удалось...
Электричка опоздала всего на пять минут. Народу там было немало, но сидячие места имелись. Бруевич с удовольствием занял место у окошка. И принялся за чтение газеты и уничтожения содержимого второй бутылки.
В вагоне пахло луком и чем-то кислым. У выхода расположилась шумная молодежная компания. Ребята и девчонки матерились, играли в карты. Бруевич ощутил себя неуютно. Поежился. Мнимые страхи уступили место реальным. Компания додавит еще бутылку-другую бормотени и начнется битие морд.
Правда, ехать недолго, каких-то минут сорок. За это время до мордобоя может и не дойти.
Ветка эта дурацкая к Москве не шла. Добраться до столицы можно было только пересев на станции Раздольное на другую электричку. Пьяная компания вывалилась из вагона ко всеобщей радости за две остановки до Раздольного.
Когда он попадал в реальный грубый мир, то в очередной раз убеждался в его непроходимом убожестве. Галустян вот совсем другого склада был. Везде как рыба в воде – и в дружеской компании, и в темной подворотне, когда нужно набить морду паре хулиганов, и за компьютером. А математик Панин, наоборот, существо совершенно воздушное, его земля не притягивает, а если притягивает, то бьет по пяткам больно. Он вообще не приспособлен к жизни. А Бруевич в этой компании между ними – нечто среднее... Но Галустян мертв. Все-таки не удержала его земля, на которой он стоял обеими ногами – плотно и надежно. Ох, как плохо все...
Железнодорожные пути ветвились и ширились. На них застыли черные нефтяные цистерны, платформы с прикрытой брезентом техникой. За окнами резко тормозящей электрички потянулись ангары и краснокирпичные цеха. Раздольное – узловая станция. Пересадка на Москву. Приехали.
Опять повторение вечной процедуры – просмотр расписания, ожидание поезда, который появится через полчаса.
Бруевич купил еще бутылку пива. Влил ее в себя. Потом жидкость бестактно попросилась наружу. Программист взял курс на ближайший туалет типа сортир.
Кинул пятирублевую монету старичку-боровичку, хмурому хранителю сортира, начальнику унитазов и писсуаров. Тот протянул ему чек – у него под рукой была целая картонная коробка, наполненная ими. Программист устремился внутрь. За умывальниками шли запутанные катакомбы с хаотично натыканными писсуарами, кабинками. Здесь было на удивление чисто...
Только выбрав приглянувшееся ему место и пристроившись около писсуара, Бруевич услышал тяжелые шаги. Скосил глаз. И похолодел.
В помещение зашел молодой парень с мясистым стриженным загривком.
Еще один шок – как обухом по голове. У Бруевича было отличное зрение.
Программист поймал коснувшийся его мимолетный взгляд незнакомца. Угрожающий. Изучающий.
Сердце сжалось. Бруевич отвел глаза и напряженно уставился перед собой, старательно изучая белый, в серых потеках, кафель на стене. Амбал сделал шаг в его сторону.
Бруевич съежился. Спина казалась такой открытой, беззащитной. И он понял, что сейчас ее продырявит нож или пуля из пистолета...
* * *
Даже в подвале, будучи более чем в плачевной ситуации, Доку Анзоров умудрился сохранить свой лоск. Изрядно помятый костюм все равно сидел на нем как влитой. И на лице застыло выражение самоуверенности, брезгливости и угрозы. Тигр в клетке все равно остается тигром.
– Прошу объяснить мне, где я нахожусь, – произнес он спокойно, хотя видно было, что это требовало от него немалых усилий.
– Разве это важно? – поинтересовался Влад. – Важно, в каком положении вы находитесь.
Комната была тесная. Стулья привинчены к полу. Шуршала вода в ржавых трубах, стены были мокрые. Привести это помещение на «Базе-два» в приличное состояние ничего не стоило, однако опыт показывает, что именно в таких камерах лучше всего развязываются языки. Это помещение тем, кого занесло сюда не по своей воле, казалось тамбуром в могилу.
– По-моему, вы не бандиты, – произнес депутат сухо.
– Точно подмечено, – усмехнулся Влад. Ему вспомнился сентябрь девяносто пятого. В самом разгаре первая чеченская. Горы. Скоротечный бой. Пленный бригадный генерал Адам Анзоров – брат нынешнего депутата Доку Анзорова. Они чем-то похожи, но Адам был похлипче. В нем не было такой уверенной силы, проницательности, ума, одна только дикарская ярость... И дело тоже крутилось вокруг изотопов. С такими пристрастиями их семейке надо было посвятить жизнь ядерной физике.
– Я достаточно видел спецназов, чтобы узнать специфический почерк... Федеральное агентство госбезопасности? Управление по борьбе с бандитизмом? Да?.. Для государственной структуры вы ведете себя слишком опрометчиво.
– Это почему же?
– Вы считаете, что похищение депутата Госсобрания сойдет с рук спецслужбе, какой бы крутой она ни была.
– Для этого необходимо, чтобы кто-то подал жалобу.
– Вы напали на мою охрану, вторглись в жилище и теперь угрожаете смертью? – В голосе депутата появилась насмешка – мол, видали мы такие разводки дешевые.
– Угрожаю? – удивился Влад. – Я дал повод для такого обвинения?
– Не кривляйтесь. Кто вы там – майор, подполковник?.. Вы думаете, что вернулся тридцать седьмой год?.. Времена те уже прошли. Безвозвратно...
– В каждом времени есть своя прелесть, Доку Бисланович... Вы ведь признаете только силу. Сегодня сила на нашей стороне...
– Ладно. Оставим этот глупый разговор. Вы обязаны уведомить о моем задержании Госсовет, моих родственников и адвоката. После установления личности вы обязаны меня отпустить. Откройте мое удостоверение. – Он кивнул на лежащую на столе бордовую книжечку.