Десять баллов по бофорту (повести и рассказы)
Шрифт:
Она сняла валенки, поставила их у двери и в одних чулках прошлась по комнате.
— Не помню. Посмотри под тахтой.
— Спасибо, нашла.
— Ты сюда, старик, — сказал Женька, усаживая Кирилла на единственный стул. — Ты сегодня почетный гость. А мы с Верой на тахте. По-родственному.
— А что это такое — краснорубашечник? — спросила Вера у Кирилла.
Кирилл собрался было ответить, но Женька предупредил его:
— Это, моя радость, люди, которые ходят в красных рубахах. Элементарно!
— Очень
Кирилл улыбнулся. Ему нравилось такое начало.
— Так называли добровольцев Гарибальди, — сказал он. — У Женьки очень сложные ассоциации.
Говоря это, Кирилл внимательно посмотрел на Веру. Что-то в ее внешности удивляло его, но он не мог сразу сообразить, что именно. Продолговатое, с темно-синими, глядевшими вприщур глазами лицо Веры было необычайно смуглым, почти темным, как грузинская чеканка. Он вспомнил про ее руки и посмотрел на них. Они были белыми.
— Это от ветра, — сказала Вера, перехватив его взгляд. — Приходится много ездить, и лицо обветрело.
— А где вы работаете?
— Я стоматолог. Участок большой, вызывают часто.
— Моя будущая супруга — эскулап, — вмешался в разговор Женька. — И вообще она умница, старик. Когда мы поженимся, у нас будет матриархат.
— Я не выйду за тебя, Женька, — сказала Вера. — Ты ужасно много говоришь. Включи лучше магнитофон.
— Всегда пожалуйста, — сказал Женька. — Но только сначала давайте выпьем.
Он разлил по рюмкам напиток.
— Ну, как говорят, будем…
Они выпили, и Женька пододвинул Кириллу тарелку с икрой.
— Давай, старик, закусывай.
Кирилл, как положено, хотел было сделать бутерброд, но Женька остановил его:
— Да ты ложкой, старик, мы же не на приеме!
Кирилл послушался. Он зачерпнул целую ложку икры и стал, как кашу, жевать ее.
— А как насчет отравления? — осведомился он. — По слухам, в ней избыток витаминов.
— Не знаю, чего в ней избыток, а лично у меня от этого дела избыток гемоглобина. Я его скоро вместо крови сдавать буду, — ответил Женька. — И не верь слухам, старик, я экспериментирую не первый год. Спроси у Веры.
— Между прочим, Женька, ты собирался включить магнитофон. А что касается икры, то здесь никаких норм не установлено. Это чисто индивидуально. Я, например, есть ложкой икру не могу.
— Конечно, конечно! — сказал Женька. — У тебя, радость моя, голубая кровь! Это мы серые!
Женька нагнулся и, вытащив из-под тахты покрытый пылью магнитофон, стал разбирать перепутанные провода.
Кирилл достал сигареты.
— Вы давно на островах? — спросила его Вера.
— Полмесяца, — ответил Кирилл. — А вы?
— Третий год. Я приехала сюда сразу после распределения.
— Не надоело еще?
— Иногда очень тянет домой. Думаешь: ну хоть бы на денек съездить! Но за работой все забывается. Скучаю по институту. У нас была чудесная группа.
— Вы в Москве учились?
— Нет, в Калинине. Я коренная тверячка. Мама и сейчас там живет. А вы похожи с Женькой, — неожиданно сказала Вера. — У вас с ним одинаковый взгляд — вы оба смотрите в себя.
— Так нельзя смотреть, — сказал Кирилл.
— Нет, можно, — убежденно сказала Вера. — Я заметила: так смотрят или пьяницы, или думающие люди.
— Ин-те-рес-но!.. — протянул Женька. — Это уже что-то новое, радость моя. Ну и кто же мы, по-твоему?
— Не беспокойся, пьяницей я тебя не считаю.
— Напрасно, — сказал Женька. — А я вот вношу предложение довоевать бутылочку.
Он кончил разбирать провода, подключил магнитофон к сети и щелкнул клавишей.
Потом отряхнул руки и снова сел к столу.
— Ну, вы можете воевать хоть до утра, — сказала Вера. — Но только без меня.
Она забралась на тахту с ногами и уютно устроилась среди подушек. Глядя на нее, Кирилл подумал, что так ловко умеют устраиваться только женщины и кошки.
— Слушай, Женька, — сказал он после того, как они выпили еще по одной, — сможешь ты объяснить мне вот такую вещь: почему получается, что это мы сидим сейчас за столом, именно мы, а не кто-нибудь другой? Представляешь, такая огромная цепь, а замкнулось именно наше звено!
— Чье-то должно было замкнуться, старик.
— Ты меня не понял, Женька. Я говорю о том, что, если бы на моем или на твоем месте сидел бы другой человек, это была бы тоже комбинация, но случайная.
— Ты хочешь сказать, что все планировалось заранее?
— Я ничего не хочу сказать. Я спрашиваю: почему я еду к черту на рога и встречаю здесь Женьку Кулакова, а не Петьку Сидорова или Ваську Иванова?
— Флюиды, старик. Ведь есть же какие-то бабочки, которые находят друг друга по запаху! А если серьезно, я таким вопросом не задавался. Мы мыслим по-разному. Тебя интересует сам процесс, а мне куда интереснее, что из всего этого получится. Например, сейчас я думаю, что получится из нашего с тобой общения. Я стадная скотинка, старик, но беда в том, что в моем стаде одни собаки.
Женька усмехнулся.
— Кажется, я начал каламбурить.
— Тебе не надо больше пить, Женька, — сказала Вера. — Ты начинаешь молоть чепуху.
— Я чист как стеклышко, — сказал Женька пьяным голосом. Он был действительно похож на пьяного.
Кириллу и раньше случалось наблюдать моменты внезапного опьянения у людей тонко организованных, и он знал, что это опьянение у них так же быстро проходит.
— Тайм-аут? — предложил он.
Женька пожал плечами.
— У тебя есть кофе, Женя? — спросила Вера.