Десять басен смерти
Шрифт:
Драматург вздохнул и вновь посмотрел в сторону Пьетро.
– Ай! – прошептал он.
– В чем дело?
– Идут, – сказал Бомарше, подбородком указывая на укрытие Виравольты.
Приближался часовой. Он был пока еще в нескольких метрах от тюремной башни, где, прижавшись к стене, стоял венецианец. Бомарше поморщился. Они с д'Эоном не сводили с часового глаз.
– Надо что-то предпринять! – выдохнул д'Эон.
– Да, но что?
– Не знаю! Свистите!
– Свистите, как это – свистите?
Он покачал головой, скорчил презрительную гримасу и пригнулся.
– Скорее! Скорее!
Бомарше поднял
– Это все, что вы придумали?
Бомарше опять скорчил гримасу.
– Иногда у вас довольно вялый стиль, – проворчал д'Эон.
Камешек гулко ударился о стену замка. Тут же факел изменил направление движения; встревоженный часовой пошел назад. Он остановился на расстоянии нескольких метров и прислушался. Бомарше и д'Эон затаили дыхание. Факел раскачивался из стороны в сторону. Человек вглядывался в темноту. Холодный ветерок теребил листву каштанов.
Щелк-щелк-щелк.
Пьетро выбивался из сил, все еще целясь в направлении окна.
Часовой вновь пустился в путь и уже подходил к месту где стоял Виравольта.
На этот раз Пьетро расслышал его шаги.
Ну же! НУ!
Он изо всех сил нажимал на спусковой механизм.
Часовой почти поравнялся с Виравольтой, когда крюк, вибрируя, вылетел вверх.
Трос моментально ослаб, металлический коготок перелетел сквозь открытое окно и приземлился внутри. Пьетро потянул на себя, и крючок с первой попытки вонзился в оконный выступ. Венецианец оперся о стену. Теперь ему оставалось лишь повернуть собачку в другом направлении, и трос начал втягиваться обратно в патронник, плавно поднимая Пьетро вверх. Из-за угла тюремной башни появился часовой. Его факел проплыл прямо под ногами Виравольты. На мгновение он вновь задрожал, как будто человек что-то почувствовал. Затаившийся в кустах Бомарше вздрогнул; д'Эон взял его за руку. Но Пьетро был вне опасности. Тучу пронесло, и вновь вышла луна; они едва успели заметить ногу Виравольты, тут же исчезнувшую внутри.
– Удалось! – сказал Бомарше.
– А теперь что? – спросил д'Эон.
– Поступим в соответствии с его распоряжением. Подождем сигнала.
Виравольта поспешно спустился на каменный пол замка.
«Ну вот. Это было прос…»
Он замер.
В него целились три пистолета.
Он сокрушенно улыбнулся.
Человек в капюшоне с иронией произнес:
– Добрый вечер.
Доставленная в замок в собственной карете, Анна Сантамария находилась сейчас в огромном зале на последнем этаже. Ей навстречу вышел лично Стивенс. К ним присоединился Баснописец. Она стояла среди своих похитителей со связанными руками и белой повязкой на глазах, беспокойно поводя носом в их направлении. Одна прядь упала ей на лоб. Грудь вздымалась при каждом вдохе. Стивенс забрал кинжал венецианки. Сейчас он лежал на столе, стоявшем в центре помещения.
– Ну и… где я? – произнесла она дерзким тоном. – И кто пускается столь низко, похищая беззащитных женщин?
Стивенс улыбнулся.
– Беззащитных… Это еще как сказать.
Баснописец сидел чуть поодаль, рядом с камином внушительного вида, подперев подбородок рукой в перчатке. Время от времени он машинально тер сапогом по пятнам от пыли и пепла на полу. На железных каминных крюках были подвешены воздуходувный мех и воспламеняющаяся
Стивенс подошел к Анне и погладил ее по лицу. Она отвернулась.
– Ну, ну, моя дорогая, моя мегера,… Спокойно.
Он повернулся к Баснописцу.
– Вы схватили лакея, но не смогли заполучить господина… И решили отыграться на супруге?
– Ла… лакея? Господина? О чем вы? – спросила Анна.
– У меня есть свои планы. Раз она в наших руках, Виравольта сделает все, что необходимо. Он сдастся, жертвуя собой, или же станет служить нашим интересам. Не беспокойтесь и позвольте мне продолжать игру. Поле боя будет расчищено, как вы того хотите, и мы вместе нанесем роковой удар.
– Кто вы?! – закричала Анна. – Где Пьетро? Где мой сын? Стивенс оглядел ее с ног до головы. От ее красоты дух захватывало. Щеки горели, и это почти животное исступление делало ее еще прекраснее.
– Раз вам угодно, давайте познакомимся.
Стивенс погладил розу, приколотую к его костюму.
Red for Lancaster, white for the York.
Он снял повязку с глаз Анны.
Она едва сдержала крик, когда лорд Стивенс с улыбкой положил руку ей на плечо.
– Пожалуйста, моя дорогая. У вас чудесные глаза, это бесспорно… От любви к вам можно умереть, прелестная маркиза… Они зеленые, голубые или карие? Всего понемножку, в зависимости от освещения… Удивительно… И если бы только одни глаза…
– Стивенс, – перебил Баснописец. – Не валите все в одну кучу.
Стивенс лукаво улыбнулся.
– Совершенно очевидно, что не вам удастся воспользоваться ею в том смысле, который имею в виду я.
Баснописец промолчал.
Стивенс снова посмотрел на Анну:
– Дорогая моя, я позабочусь о том, чтобы ваш загородный отдых здесь оказался приятным. А если вы будете благоразумно себя вести, то я смог бы даже снять ваши…
Он запнулся. В дверь глухо и настойчиво стучали.
Стивенс выругался:
– Ну, что там еще! Да!
Дверь распахнулась, за ней стоял Этьенн. Изобразив ироничный реверанс, он облизал губы и сказал:
– Здесь Черная Орхидея.
Стивенс и Баснописец переглянулись.
У Анны замерло сердце.
– У вас еще есть время удрать, – сказала она насмешливо.
– В… Виравольта? – переспросил Стивенс недоверчиво.
– Под надежной охраной, – елейным голосом уточнил Этьенн. – Он пытался проникнуть в замок… Мы посадили его в камеру.
– Вы уверены? – уточнил Стивенс.
Этьенн подтвердил. Анна помрачнела.
– Он еще расторопнее, чем мы предполагали, – сказал Баснописец.
– Не стоит так зазнаваться, – заметил Стивенс. – Оказалось достаточно двух-трех человек, чтобы его схватить, в то время как двадцать потерпели поражение в «Прокопе». Нечего особенно ликовать.
– Вынужден с вами согласиться, – произнес Баснописец, нахмурившись.
Воцарилось молчание, затем Стивенс повернулся к Анне.