Десять басен смерти
Шрифт:
И затем все шифры будут переданы Верженну для уничтожения.
Тем временем Людовику XVI сообщили о новых документах, свидетельствующих о верности Брогли королевству. Он стал более сговорчивым. Была составлена комиссия по изучению архивов, в которую вошли Верженн и дю Мюи, что вполне устраивало Шарля. Вопрос о вознаграждении агентов нельзя было более откладывать, и вот наконец с этой целью был составлен список их имен – по крайней мере, всех тех, кто еще был активен. Король подписал список 10 сентября, ратифицировав план вознаграждения. Польский патриот Мокроновский получит 20 тысяч фунтов. Дюран, Ла Розьер» Дюбуа – Мартен – по шесть тысяч. Для Сен-Приста, отца и сына Кретьенов, Фавье, Друэ и еще нескольких человек тоже предусматривались солидные пенсии. Особое упоминание
В этот момент он вспомнил об одной важной детали.
«Покопайтесь в старых делах, – сказал ему Виравольта во время их беседы в садах. – Вновь откройте дело Сен-Медара». Для этого Шарлю не надо было бы дожидаться его советов. Но у Черной Орхидеи были причины для того, чтобы настаивать. Возможно, Брогли о чем-нибудь позабыл… К нему пришло смутное, далекое воспоминание о том, что происходило в то время, когда Виравольта устранил угрозу, исходящую от первого Баснописца, – во время свадьбы Марии Антуанетты…
Шарль вдруг раскрыл глаза и сел на кровати в своей белой ночной сорочке.
Затем в страшной спешке он оделся и направился в Версаль.
Он явился в архивы Королевского ведомства еще до рассвета, пользуясь дружеским расположением Августина Марьянна.
Запыхавшись, Шарль прибыл в архивные помещения, расположенные в подвале, и, сняв свой шейный платок, разложил перед собой груду дел, которые он только что получил. Взял одно, открыл его, пролистал и отпихнул. Затем он схватил другое, третье.
Как будто запах тысячи цветов Сладчайший до меня дошел. Но я, раскрыв корзинку Вашу, Один бессмертник там нашел. Для Мари.«Возможно ли, что…»
И вот он отыскал ее внутри коричневой, перетянутой кожаным ремнем папки, среди сотен пожелтевших от времени листов. Ту самую деталь. Фразу, которая заставила его подскочить во сне и проснуться, как будто его мозг, сам того не сознавая, никогда не прекращал работу. Ту фразу, затерянную в океане бумаг…
Вот она. Иначе не может быть.
Его палец остановился на следующем абзаце одного из рапортов:
« По всей вероятности, аббат Жак де Марсий, принявший прозвище Баснописец, посещал круги янсенистов-конвульсионистов прихода Сен-Медар. По слухам, он активно заботился о бедных, сиротах и проститутках этого прихода, несмотря на возможную двусмысленность подобных поступков, учитывая неопределенность его ситуации, хотя клевета в его адрес не была подкреплена доказательствами. Он мог, например, сожительствовать с некой Мари Дезарно, проституткой из Сен-Медара…»
У Шарля пересохло в горле. Он поднес руку к губам. Постепенно он осознавал истинные размеры катастрофы. Его глаза готовы были выскочить из орбит.
Боже мой… Боже мой…
Невзирая на проливной дождь, он ринулся в Сен-Медар. Он сообщил о себе через одного из своих осведомителей, который легко смог связаться с кюре и отыскать нужную ему особу Брогли выпрыгнул из кареты прежде, чем она остановилась. Он прошел под колокольней, целиком находящейся в тени небольшой церквушки. Брогли обратил внимание на профили химер с отверстыми пастями на водосливных трубах: они выпустили все свои когти и, казалось, готовы были обрушиться на него. Крыльцо было обрамлено несколькими рядами арок с изображениями апостолов и священных книг; арки символизировали холодные круги Чистилища.
Приход, который в течение краткого периода возглавлял аббат Марсий, имел особую славу. В первой половине века здесь вершились чудовищные дела. Вокруг могилы дьякона, расположенной на кладбище по соседству с церковью, происходили чудесные исцеления; верующие бились здесь в конвульсиях Дьякон, Франсуа де Пари, умер в 1727 году. Этому кумиру бедняков ставилось в вину то, что он был янсенистом,
44
Полное название «Unigenitus Dei Filius» – «Единородный Сын Божий» (лат.).
Вскоре вокруг его могилы стали происходить странные вещи. Поговаривали о чудесах. На кладбище начали стягиваться золотушные и паралитики, чтобы полежать на могиле дьякона или собрать земли для своих повязок. Архиепископ Парижа осудил подобные сборища и потребовал прекращения культа мощей. В ответ на это двадцать три парижских кюре обратились к нему с ходатайством, в котором говорилось о четырех чудесах, которые могут быть подтверждены достоверными свидетельствами. Церковь не отреагировала. Тогда поклонение стало еще неистовей. В рапортах королевской полиции стали появляться сигналы тревоги. В них описывались больные, одержимые неизвестными силами. Излечения сопровождались теперь конвульсиями, а также воплями и хрустом костей. Девушки отдавались мужчинам, которые не медля овладевали ими. Королевские врачи предъявляли обвинения в мошенничестве. Власти закрыли кладбище, но «церемонии» продолжались в подполье. Спазмы превращались в мучения. Боли, испытываемые конвульсионистами, должны были представлять крестные муки. Участники топтали, били и вытягивали конечности своих жертв во имя божественной благодати. Отныне для создания новых стигматов использовались железные ломы, шпаги и лезвия. Сами янсенисты, затронутые этим движением, объявили, что не имеют ничего общего с его ужасами. Вскоре осталось лишь несколько тайных сообществ. Равнодушие или ненависть духовенства и властей подтолкнули их на самую крайнюю меру: отождествление с Христом путем инсценировки Его мук и распятия.
Об этом сейчас вообще не упоминалось; но полиции было известно, что и полвека спустя не все очаги конвульсионистов были искоренены. Аббат Марсий, последователь Франсуа де Пари, был, возможно, из их числа. Проведя небольшое расследование, Шарль узнал, что сегодняшнего кюре Сен-Медара зовут Жан Моруа – аббат Жан Моруа.
Он постучал в дверь ризницы. Тут же ему открыл священник. Стройный семидесятилетний старик с сетью морщинок у глаз, Жан Моруа плавно двигался в своем черном одеянии. Шарль показал ему королевскую печать, которой он пользовался со времен Людовика XV.
Моруа впустил шефа Тайной службы.
– Она здесь? – произнес Шарль.
– Она ждет вас.
Вдоль стен висели стихари. На конторке, освещенной свечкой, лежала Библия и были разбросаны какие-то бумаги. Аббат открыл дверь, находящуюся в глубине ризницы. Она вела в здание, расположенное за церковью. Под лестницей аббат приподнял шпалеру, за которой находилась еще одна дверь, а также несколько ступеней, ведущих в подвал. Они направились вниз. Ступени привели в помещение с каменными крестовыми сводами. Оно было обставлено как гостиная: глубокий диван и книжный шкаф, переполненный религиозными книгами и трактатами о мистике. Вокруг стола со скудным убранством располагалось еще одно бюро и множество стульев. Зажгли дополнительные свечи. На столе стояли две чашки и кувшин с травяным отваром, от которого еще шел пар. Как только они вошли, сидящая неподалеку женщина неопределенного возраста тут же подняла голову, как будто ждала их.