Десять дней в сумасшедшем доме

С тех пор, как мой рассказ об опыте нахождения в приюте для сумасшедших на острове Блэквелла был опубликован в «Ворлд», я получила сотни писем об этом. Издание с моей статьей давно вышло из печати, и меня уговорили разрешить опубликовать ее в формате книги, чтобы удовлетворить просьбы всех тех, кто хотел получить свою копию.

Я счастлива иметь возможность заявить, что в результате моего визита в приют и последовавшего расследования, мэрия Нью-Йорка выделила на миллион долларов больше, чем в прежние годы, на содержание душевнобольных. Так что я могу удовольствоваться знанием, что об этих несчастных людях отныне будут заботиться лучше, благодаря моим стараниям. [1]

22 сентября 1886 года руководство «Ворлд» спросило меня, смогу ли я попасть в качестве пациентки в один из сумасшедших домов Нью-Йорка для того, чтобы написать прямой и лишенный прикрас рассказ о том, как там обращаются с пациентами, как управляют учреждением и так далее. Думала ли я, что мне достанет храбрости пройти те испытания, которых потребует эта миссия? Могла ли я изобразить признаки безумия достаточно правдоподобно, чтобы пройти осмотр докторов и прожить неделю среди сумасшедших так, чтобы сотрудники приюта не узнали, что я только «делаю записи»? Я сказала, что верю в свои силы. Я была убеждена, что имею некоторые актерские способности, и думала, что могу изображать безумие достаточно долго, чтобы выполнить доверенную мне миссию. Могла ли я провести неделю в заключении среди слабоумных на острове Блэквелла? Я сказала, что могу и проведу. И я провела.

Мне велели приступать к работе тогда, когда я почувствую, что готова к этому. Мне нужно было честно вести хронику событий, которые будут со мной происходить, и, когда я окажусь в стенах приюта, понять и описать то, как выполняется работа внутри, что всегда столь эффективно скрывалось от внимания общества как медсестрами в белых чепцах, так и засовами и решетками.

— Мы не просим тебя искать там сенсационные откровения. Записывай то, что будешь видеть, хорошее или плохое; хвали или критикуй так, как сочтешь нужным, и всегда придерживайся правды. Но меня тревожит твоя постоянная улыбка, — сказал мой редактор.

— Я не буду больше улыбаться, — ответила я и отправилась выполнять свое особое и, как выяснилось, трудное задание.

Если бы я и проникла в приют, на что я не особо надеялась, я понятия не имела, что мой опыт может не ограничиться простым рассказом о жизни в доме для душевнобольных. Я не могла и помыслить, что такое учреждение может быть плохо организовано и что под его крышей может процветать жестокость. Мне всегда хотелось узнать о приютах побольше; хотелось убедиться, что с самыми беззащитными из Божьих созданий — безумцами — обращались хорошо и заботливо. Те истории о насилии в таких домах, которые мне доводилось читать, я считала сильно преувеличенными или вовсе небылицами, но в глубине души мне хотелось узнать наверняка.

Мне тревожно было думать, насколько сильно зависят безумцы от санитаров, и что, даже если кто-то стал бы молить о свободе, это было бы бесполезно, если бы охранники не захотели его выпускать. Мне не терпелось приступить к исполнению моей миссии по изучению внутренней жизни сумасшедшего дома на острове Блэквелла.

— Как вы сможете достать меня оттуда после того, как я туда попаду? — спросила я редактора.

— Я не знаю, — ответил он, — Но мы вытащим тебя, если расскажем, кто ты и с какой целью симулировала безумие, — только попади туда.

У меня было не так уж много веры в свою способность обмануть специалистов, и, кажется, у моего редактора ее было еще меньше.

Вся подготовка к моему заданию была оставлена на мое усмотрение. Только одно было решено за меня, а именно то, что я должна взять псевдоним «Нелли Браун», чтобы инициалы совпадали с моими собственными, так что не будет проблем с моим обнаружением и предотвращением тех трудностей и опасностей, с которыми я могу столкнуться. Определенно было несколько способов оказаться в сумасшедшем доме, но я не знала их прежде. Я могла выбрать один из двух путей: изобразить безумие в доме своих друзей и быть помещенной в приют по решению двух компетентных врачей или же достичь своей цели через полицию.

По размышлении я решила, что будет лучше не ввязывать в проблемы моих друзей и не привлекать к моей цели добрых докторов. Кроме того, чтобы отправить меня на остров Блэквелла, моим друзьям пришлось бы изобразить бедность, и, к несчастью для меня в этой ситуации,

мое знакомство со страдающими от нищеты, исключая меня саму, было весьма поверхностным. Так я определила план, который привел меня к успешному выполнению моей миссии. Я была успешно помещена в больницу для полоумных на острове Блэквелла, где я провела десять дней и ночей и обрела опыт, который мне никогда не забыть. Я взяла на себя роль несчастной сумасшедшей и считала своим долгом не увиливать от любых дурных последствий этого. Я стала одной из заключенных сумасшедшего дома на это время, испытала достаточно многое, наблюдала и слышала немало об обращении с этим беззащитными людьми, и, когда я увидела достаточно, немедленно была выпущена на свободу. Я покидала сумасшедший дом с радостью и сожалением — радостью оттого, что я вновь могу наслаждаться воздухом свободы, и сожалением потому, что не могла взять с собой некоторых несчастных женщин, которые жили и страдали вместе со мной и которые, как я уверена, были столь же разумны, сколь я всегда была и являюсь поныне.

И здесь позвольте мне уточнить одну вещь: с того момента, как я оказалась в пределах сумасшедшего дома на острове, я не пыталась более играть роль безумной. Я говорила и вела себя в точности так же, как в обычной жизни. И, как это ни странно, чем разумнее я говорила и действовала, тем безумнее меня считали все, за исключением одного врача, чьи доброту и внимание я никогда не забуду.

Но давайте вернемся к моей работе и моему заданию. После получения инструкций я вернулась в пансион, где проживала, и в тот же вечер начала репетировать роль, в которой мне предстояло дебютировать на следующий день. Как это трудно, думала я, убедить своим видом целую толпу людей в том, что я безумна. Я никогда в жизни не общалась с сумасшедшими, и я имела не слишком четкое представление о том, как они ведут себя. И потом я буду проверена несколькими обученными докторами, для которых душевная болезнь является специальностью и которые ежедневно контактируют с такими больными! Могла ли я надеяться пройти через этих докторов и убедить их, что я безумна? Я боялась, что обмануть их будет невозможно. Мне стало казаться, что мое задание невыполнимо, но я должна была попытаться. Так что я подошла к зеркалу и изучила собственное лицо. Я вспомнила все, что читала о сумасшедших людях, как они, в первую очередь, отличаются застывшим взглядом, так что я распахнула глаза так широко, как могла, и уставилась немигающим взором на свое отражение. Уверяю вас, этот взгляд был не слишком успокаивающим, даже для меня самой, особенно, в темноте глубокой ночи. Я прибавила яркость газовой лампы, надеясь усилить свою храбрость. Это помогло лишь отчасти, но я утешила себя мыслью, что через несколько дней я буду не здесь, а в заключении в палате с несколькими безумцами.

Было не так уж холодно, но, когда я думала о предстоящем, морозная дрожь бежала по моей спине, словно в насмешку над испариной, которая медленно, но верно пропитывала мою кудрявую челку. Между репетициями перед зеркалом и мыслями о моем будущем в качестве сумасшедшей, я читала отрывки из невероятных и неправдоподобных историй о призраках, так что, когда рассвет последовал за ночью, я была в подходящем настроении для своей миссии, но все же довольно голодна, чтобы остро чувствовать желание позавтракать. Медленно и грустно я приняла ванну и тихо попрощалась с несколькими самыми прекрасными вещами, известными современной цивилизации. Осторожно я отложила свою зубную щетку и, в последний раз натирая руки мылом, пробормотала: «Это может продлиться пару дней, а может и дольше». Потом я надела старые вещи, подобранные для этого случая. Я была в том настроении, когда все воспринимается серьезно. Это почти как окидывать все «прощальным взглядом», размышляла я, ведь кто может сказать, не отразится ли весь груз роли сумасшедшей и заключения с толпой полоумных на моем рассудке и вернусь ли я сюда. Но ни на миг я не помышляла об отказе от своей миссии. Восстановив хотя бы внешнее спокойствие, я приступила к своим «безумным» делам.

Поначалу я думала, что лучше всего будет пойти в пансион и, после заселения в квартиру, лично сказать хозяйке или хозяину при первой же возможности, что я ищу работу, и через несколько дней постепенно «сойти с ума». Обдумав идею, я поняла, что это потребует слишком много времени. Вдруг я пришла к мысли, что гораздо проще было бы отправиться во временный дом для работающих женщин. Я знала, что если уж я заставлю целый дом женщин поверить в свое безумие, они не успокоятся, пока я не окажусь подальше от них, в охраняемом помещении.