Десять пуль на сундук мертвеца (сборник)
Шрифт:
– Ниче я не угонял. Сел в первую попавшуюся, а в ней ключи торчат. Завел и поехал. И не кидал я ничего. Я мимо шел, вот на меня и подумали. А я, как и все, испугался грохота. А раз судимый, значит, на меня и свалят. Вот и побежал.
Дверь распахнулась, и на пороге появился Волков с папкой. В ответ на вопросительный взгляд Гуров кивнул на стул возле себя. Колымов заволновался. Он интуитивно уставился на черную папку в руках оперативника МУРа, который его уже допрашивал сегодня. Волков сел, раскрыл папку и протянул в таком виде Гурову. На развороте лежал рисунок, составленный из элементов изображений человеческих лиц, различных
Гуров рассматривал рисунок и кивал. Да, точно. Определенное сходство есть во всех элементах, следовательно, свидетели его опознают. Это уже аргумент. Не прямая улика, но аргумент серьезный, хотя еще и не доказательство участия в убийстве.
– Вот что, Илья. – Гуров вдруг понял, как вести себя с задержанным.
Если он действует заодно с Рубичем, тогда Рубич действительно страшный человек. Или умный и находчивый мститель, ведь никаких лишних жертв так и не было. А убийство Еременко – это вроде как даже помощь следствию. Он как бы навел следствие на мысль, что Еременко и Загладин занимаются темными делишками. Убийство остается убийством, но мотивировка иная, а значит, иной срок. Черт бы его побрал, этого Рубича! Гуров понял, что начинает его уважать. Человек принципов всегда вызывает уважение.
– Вот что, Илья, – повторил Лев, поднялся со стула, засунул руки в карманы брюк и прошелся по комнате с сосредоточенным видом. Потом уселся на край стола так, что носок его ботинка почти касался колена Колымова. – Дело твое, я бы сказал, швах! В скверное ты ввязался дело.
– Не надо, начальник, пуганые. – Парень осторожно отодвинул свое колено от носка ботинка Гурова. – Все вы так поначалу говорите, когда улик нет.
– Теперь есть. Тебя три часа не трогали от нечего делать? У нас пассажиров нет, у нас все работают, и тут МУР, а не провинциальное отделение полиции. Ты можешь сколько тебе вздумается возражать, но для судьи свидетельские показания, а они будут проверяться на суде, и результаты экспертизы пистолета будут весомым доводом для принятия решения. Это первое. Второе. Кроме покушения на убийство, тебе светит и еще одно убийство. Вот эта картинка нарисована, а это запротоколированный факт после твоей ссоры с полковником Шаминым у него на даче. Помнишь, может быть, как ты с ним сцепился из-за забора соседнего участка? Между прочим, ты тогда незаконно проник на территорию чужой частной собственности.
– Чего? – угрюмо промямлил Колымов.
– Чего, это ты нам расскажешь, но те, с чьих слов нарисован твой портретик, опознают тебя как миленького. Ты не учитываешь, что через пару дней полковник Шамин был убит. А у тебя неприязненные отношения с ним. Это не повод тебя подозревать, учитывая твою биографию и сегодняшнюю выходку с гранатой и пистолетом?
– Чего? – снова недовольно протянул Колымов, но теперь в его взгляде было намного больше беспокойства. Он явно не понимал, куда клонит этот человек, перед которым подполковник из МУРа явно вытягивается в струнку.
– Я тебе все это говорю не для красного словца. Мне и говорить-то тебе это необязательно. Есть улики, вперед, на стол к следователю. Он все красиво оформит, предъявит обвинение и в суд. Тут дело в другом, Илюша. Тут вопрос стоит, а доживешь ли
На этот раз от Колымова не дождались даже обычного «чего». Гуров понял, что парень боится. И раньше он боялся. Теперь добить его фактами, нарисовать ему незамысловатую картинку его будущего. А уж красок добавит его воображение, знакомое с нравами уголовного мира.
– Видишь ли, – продолжал Лев, – для человека, который тебя нанял, очень опасно оставлять тебя в живых. Он несколько раз прокололся, и мы его вычислили. А тут ты со своей неудачной эскападой. И ты попадаешь в наши руки. Он никаких денег не пожалеет для того, чтобы добраться до тебя еще в СИЗО. А у нас нет возможности предоставить тебе одиночную камеру. У нас, знаешь ли, все камеры и так переполнены. Подследственные спят в три смены.
– Вы что… Вы меня ему сдадите? Вот просто так?
– Ясно, – кивнул Гуров. – Он тебе ни разу так и не заплатил, хотя и обещал? Что молчишь?
– А что я вам должен говорить? – вдруг зло ответил Колымов. – Вы меня, значит, от… защитить не хотите, а я вам… Полиция называется. Вам должно быть все равно, какой гражданин, вы всех должны защищать!
– Ух ты! – рассмеялся Волков. – Вот он как заговорил! Про права свои вспомнил, про обязанности наши. А про свои обязанности гражданина ты не помнишь? Ты, дружок, забыл, что в мире все имеет знак равенства? Как ты, так и к тебе. Сколько ты заплатишь, столько тебе и отвесят. А еще говорят, что против ветра не стоит…
– Ладно, – остановил его Лев и подсел к Колымову. – Давай тогда по правилам. Если уж хочешь, чтобы мы подсуетились, вышли на начальство СИЗО, организовали тебе особый режим содержания, то и ты нам помоги. Как и для чего он тебя нанял, как преставился? Лехой?
Неожиданно Колымов кивнул головой. Это было очень неожиданно, хотя Гуров и предполагал, что попадет в точку.
– Прямо так и представился Лехой? – повторил он свой вопрос.
– Сначала Лешкой, потом Лехой. Это так в разговоре у нас было. А вы… это, правда защитите меня, если что?
– Вот ты как заговорил? – удивился Гуров. – Значит, допекло. Ладно, договорились. Отвечаешь на все вопросы, помогаешь нам по полной программе, а мы тебе по полной же программе даем возможность дожить до суда и до этапа. Годится? Только я думаю, что когда мы Рубича возьмем, то и опасности уже не будет.
– Я расскажу, а вы его возьмите, – попросил вполне искренне парень.
Теперь его лицо изменилось, он явно уже не играл великовозрастного дебила. Интеллекта на лице не прибавилось, но играть он перестал. Говорить начал короткими фразами, как будто боялся запутаться или сбиться с мысли.
– Он ко мне подошел, когда я… ну, в общем, телефон у пацана отобрал. Надо было выпить, а бабла нет. Хотел в скупку отнести. Я на лавку в сквере в укромном месте сел, чтобы симку вытащить из телефона. А тут сзади голос и ствол под ухо. Сиди, говорит, и не рыпайся, а то башку снесу. Я испугался, конечно…
– Как ты догадался, что это был ствол? – спросил Волков.
– Не знаю, по запаху, наверное. Помню запах сгоревшего пороха, помню, как дуло после выстрела пахнет. И тут так же, из него стреляли недавно. Он сказал, что ему помощник нужен и что заплатит столько, что я смогу больше вообще никогда не работать. Но только я должен выполнять все точно. И еще добавил, что опасности для меня почти нет. Если дурака валять не буду, а буду слушаться.