Десять сталинских ударов
Шрифт:
В ночь на 23 июня авиация дальнего действия и фронтовые бомбардировщики совершили около 1000 самолетовылетов, нанеся удары по узлам обороны противника на участках прорыва. Из-за неблагоприятных погодных условий использовать авиацию на полную мощь на начальном этапе операции не удалось.
С утра 23 июня проводилась артиллерийская подготовка, а затем в наступление перешли главные силы фронтов. 4-я ударная армия генерал-лейтенанта П.Ф. Малышева, действовавшая на полоцком направлении, почти не продвинулась. Стрелковые соединения 6-й гвардейской и 43-й армий, обходившие Витебск с северо-запада и сопровождаемые танками непосредственной поддержки пехоты и самоходными орудиями, при поддержке артиллерии и авиации сломили сопротивление двух немецких пехотных дивизий 6-го армейского корпуса и стали быстро продвигаться в глубину. Командующий фронтом отдал распоряжение ввести в прорыв 1-й танковый корпус, имевший 297 боевых машин. Однако после прошедшего дождя, испортившего дороги, выдвижение корпуса происходило медленно. Для его ввода потребовалось бы освободить немногочисленные дороги, что могло затормозить продвижение успешно наступавших стрелковых соединений
На 3-м Белорусском фронте наибольший успех был достигнут на богушевском направлении. На участке главного удара 39-й армии генерал-лейтенанта И.И. Людникова еще за полчаса до окончания артиллерийской подготовки было замечено, что немецкие подразделения, не выдержав мощного огневого удара артиллерии, начали отходить из первой траншеи. Было принято решение о переносе огня в глубину и начале атаки по всему фронту. Части 5-го гвардейского стрелкового корпуса быстро овладели первой и второй траншеями и с ходу захватили три исправных моста через реку Лучеса. Это дало возможность уже к 12 часам преодолеть реку главными силами корпуса, а еще через час завершить прорыв главной полосы обороны противника. К исходу дня корпус продвинулся на 14 км и расширил прорыв до 20 км по фронту. Успешно действовали и соединения 5-й армии генерал-лейтенанта Н.И. Крылова, которые, использовав достигнутые накануне успехи передовых батальонов, решительной атакой завершили прорыв главной полосы, с ходу прорвали вторую полосу обороны и продвинулись на 10–13 км. (Командарм-5 в мемуарах «скромничает», подробно перечисляя каждую часть противника, но не давая никакой информации о собственных силах: «В полосе наступления армии оборонялись 299-я пехотная дивизия и 456-й пехотный полк 256-й пехотной дивизии, усиленные тремя резервными пехотными и двумя танковыми батальонами, тринадцатью артиллерийскими и двумя минометными дивизионами и дивизионом штурмовых орудий». Для сравнения, сам Крылов имел в своем распоряжении 9 стрелковых дивизий, усиленных двумя танковыми бригадами, двумя танковыми, четырьмя самоходными полками, 3-й артиллерийской дивизией прорыва, двумя артиллерийскими и одной минометной бригадой.)
Таким образом, войска Людникова и Крылова за один день полностью прорвали тактическую зону обороны и расширили прорыв до 50 км по фронту. Под Витебском, как и планировалось, назревал «котел». Поскольку немцам было приказано считать его «крепостью», в ней, выполняя приказ фюрера, оставался сидеть генерал Гольвитцер и весь его 53-й армейский корпус. Советские подвижные группировки продефилировали мимо Витебска в немецкие тылы.
На оршанском направлении в первый день прорвать развитую в инженерном и огневом отношении оборону 27-го армейского корпуса не удалось. На второстепенном направлении правофланговые соединения 11-й гвардейской армии генерал-лейтенанта К.Н. Галицкого, наступавшие на заболоченном слабо прикрываемом участке, смогли вклиниться на 4–8 км, а 31-я армия вообще успеха не имела. В связи с этим командарм решил перегруппировать сюда вторые эшелоны двух стрелковых корпусов, наступавших на главном направлении, и стрелковую дивизию из своего резерва. Ввод их в сражение позволил на следующий день продвинуться на глубину до 14 км. Действия остальных армий успеха не имели.
24 июня обе армии ударной группировки 1-го Прибалтийского фронта, преследуя отходившего противника, продвинулись на глубину до 30 км. Они вышли к Западной Двине и с ходу захватили пять небольших плацдармов на южном берегу. Гвардейцы Чистякова вновь «удивили» командование фронта, опередив график на сутки и оставив далеко позади штатные переправочные средства. Но порыв был велик, сопротивление противника, не успевшего закрепиться и организовать оборону на водном рубеже, незначительно. К тому же по заведенной традиции солдатам было объявлено, что те, кто первыми форсируют реку, будут представлены к званию Героя. Командующий 6-й гвардейской, прибывший к месту событий по приказу Баграмяна с целью проверить достоверность доклада, наблюдал: «…все водное пространство покрыто людьми! Кто на досках, кто на бочках, кто на бревнах, кто вплавь движется к противоположному берегу. Противник же ведет только редкий минометный огонь… А что творилось рядом с нами на берегу! Местные жители — женщины, старики, подростки — рушили свои сараи, снимали с петель ворота и вместе с бойцами тащили их к реке. Один старик в моем присутствии подошел к хате, ударил топором по раме, выбил ее и крикнул красноармейцам: «Давай, ребята, разбирай ее!» В полосе 43-й армии за переправы пришлось дать серьезный бой.
С вводом в сражение еще одного стрелкового корпуса 6-й гвардейской армии был образован общий плацдарм протяженностью 65 км и глубиной до 10 км. На него 25 июня переправился 1-й танковый корпус, который сразу же во взаимодействии со стрелковыми частями перешел в преследование. В этот же день войска 43-й армии вышли в район Гнездиловичи, где установили непосредственную связь с армией Людникова.
Таким образом, на третий день операции в районе Витебска были окружены две пехотные и две авиаполевые дивизии. Гитлер дал санкцию на прорыв 53-го корпуса на запад при условии, что одна дивизия должна остаться и удерживать крепость. В любом случае это странное распоряжение пришло слишком поздно: на этот раз «колечко» отковалось прочное. Гольвитцер сделал попытку выйти из окружения и с частью своих соединений вышел в район в 19 км юго-западнее города, но это все, что ему удалось. 26 июня был освобожден Витебск, оставленная продолжать оборону 206-я пехотная дивизия генерала Гиттера была уничтожена полностью. На следующий день, утратив надежду на прорыв, немцы приняли ультиматум и капитулировали. Они потеряли 20 000 убитыми, около 10 000 пленными, много оружия и боевой техники. В плен сдались командир 53-го армейского корпуса Гольвитцер, его начальник штаба полковник Шмидт, командиры 206, 246-й и 197-й пехотных дивизий. Корпус был полностью уничтожен, были убиты командиры 4-й и 6-й авиаполевых дивизий.
«В 1942 г. у Воронежа молодой генерал Черняховский сражался против немолодого генерала Гольвитцера, — писал в те дни Илья Эренбург, — Черняховский учился воевать. Этим летом к генералу Черняховскому привели пленного генерала Гольвитцера: Черняховский научился побеждать». Дезорганизованные остатки немецких дивизий откатывались за Березину.
В обороне фельдмаршала Буша возникла первая брешь.
Во второй половине дня 24 июня в полосе 5-й армии вошла в прорыв конно-механизированная группа под общим командованием генерал-лейтенанта Н.С. Осликовского — 322 танка и САУ. Она обогнала пехоту, а на следующий день ворвалась в Сенно и перерезала железную дорогу Орша—Лепель. Поскольку на оршанском направлении войска застряли между Днепром и болотами, перспектива ввода здесь танковой армии отпадала. Поэтому маршал Василевский, согласовав вопрос со Сталиным, принял решение перебросить 5-ю гвардейскую танковую армию, имевшую в строю 524 боевые машины, в район Богушевска и оттуда, использовав успех генерала Крылова, направить ее, обходя Оршу с тыла, на Толочин и Борисов. Решение Ставки об изменении направления ее ввода Ротмистров воспринял без энтузиазма; танковая армия, «всегда блестяще проявлявшая себя, в данном случае действовала хуже, чем прежде». Недовольство Ротмистрова можно понять. Поскольку еще в ночь с 22 на 23 июля танковая армия получила приказ выдвигаться в полосу 11-й гвардейской, по первому варианту. Теперь ей предстояло возвращаться назад в исходное положение и маршировать к Крылову, теряя драгоценные сутки на маневр.
Однако утром 25 июня ее части вошли в прорыв на богушевском направлении. Действия танкистов поддерживали четыре авиакорпуса и две авиадивизии 1-й воздушной армии генерал-лейтенанта М.М. Громова. К исходу следующего дня танкисты продвинулись на 50 км, овладели районным центром Толочин и перерезали коммуникации противника западнее Орши. При дальнейшем выдвижении на Борисов армия встретила упорное сопротивление прибывшей из-под Ковеля 5-й танковой армии противника.
Активнее стали развиваться события и на оршанском направлении. Командование группы армий «Центр» пыталось удержать минскую автомагистраль и укрепить фланг 4-й армии генерала Курта фон Типпельскирха в районе Орши, перебросив туда две дивизии из своего резерва. Но было уже поздно: утром 26 июня в полосе армии Галицкого вступил в сражение 2-й гвардейский танковый корпус генерал-майора А.С. Бурдейного. Он обошел Оршу с северо-запада и к вечеру вышел на Минскую автомагистраль. Противник вынужден был начать отвод войск, оборонявшихся к югу от города. 27 июня войска 11-й гвардейской и 31-й армий освободили Оршу.
На других участках подвижные группы и стрелковые части успешно развивали наступление по всему фронту и к исходу 28 июня достигли реки Березина. 1-й стрелковый корпус с помощью 1-го танкового в ожесточенном бою взял Лепель. За шесть дней войска Баграмяна и Черняховского, разгромив левое крыло группы армий «Центр», продвинулись от 80 до 150 км, а фронт прорыва достиг 200 км.
Одновременно с северными соседями 2-й Белорусский фронт начал Могилевскую наступательную операцию. В состав фронта входили 33-я, 49-я, 50-я общевойсковые и 4-я воздушная армии. В них насчитывалось 22 стрелковые дивизии, 1 укрепленный район, 4 отдельные танковые бригады, 1 танковый и 10 самоходно-артиллерийских полков — 319 500 бойцов и командиров. Им противостояли три корпуса 4-й немецкой армии, имевшие в полосе фронта 8 дивизий, в том числе 18-ю моторизованную. Воздушная армия генерала К.А. Руденко имела 528 исправных самолетов.
В начале июня по личному распоряжению Сталина был снят с должности по «состоянию здоровья» командующий фронтом генерал И.Ф. Петров. Петрова «съел» член Военного совета незабвенный Л.З. Мехлис. Провалив вместе с генералом Козловым Крымскую операцию 1942 года, лишившись должности начальника Главного политического управления РККА, неугомонный Лев Захарович тем не менее не утратил большевистской бдительности и принципиальности. Кочуя с фронта на фронт в качестве ЧВС, Мехлис неустанно строчил доносы на своих начальников, поэтому редко где задерживался больше двух месяцев. Чем-то не приглянулся ему и генерал Петров, возможно, слишком интеллигентной манерой поведения. Едва получив директиву Ставки на подготовку Белорусской операции, Мехлис написал Сталину о мягкотелости Петрова, его болезненном состоянии и неспособности обеспечить успех операции. Сталин «стуку» внял и отправил абсолютно здорового Петрова в санаторий. Генералу в 1944 году определенно не везло: в январе его сняли с понижением в звании с Отдельной Приморской армии, в мае назначили командующим фронтом, а через полтора месяца опять сняли.
(То, что дело не в болезни, подтверждает тот факт, что болел как раз генерал Черняховский и по состоянию здоровья даже не смог присутствовать на майском совещании в Ставке, где с командующими фронтами обсуждался план операции «Багратион». Это не помешало Черняховскому, пришедшему с должности командарма, командовать 3-м Белорусским, правда, под бдительным присмотром Василевского. Народная пословица говорит: «Не по хорошему мил, а по милу хорош». К опытному и грамотному Петрову у товарища Сталина «было какое-то предвзятое отношение». А вот Черняховский своим обаянием импонировал Вождю. Среди анекдотов о Верховном Главнокомандующем есть такой: «Василевский показал Сталину целую папку кляуз на генерала армии Черняховского. Речь в них шла о том, что у него много женщин.