Десять тысяч шагов
Шрифт:
— Начнем, товарищи. Не помните журавушек.
К Журке подошли двое. Один из них, поблескивая на солнце стеклами очков, наклонился и успокаивающе, словно с ребенком, заговорил:
— Ну, чего ты, глупышка? Не бойся нас, не бойся. Мы ничего дурного тебе не сделаем. Дай-ка сюда свою ножку. Не упрямься, давай, давай. Ого, какие ходули! Должно быть, удобно на них вышагивать по болоту, а?
Сквозь крупные ячейки человек ловко захватил Журкину ногу и вытянул ее из сети до самой голени. Его товарищ придерживал птицу, чтобы она не трепыхалась.
— Потерпи, потерпи, — снова послышался успокаивающий голос человека в очках. — Это же не больно, совсем не больно.
— Крррии… — жалобно пропищал Журка. Боли он не чувствовал, но страх перед странными существами у него не прошел. — Кррии…
— Сейчас мы тебя отпустим, сейчас… Не плачь.
Писк Журки действительно напоминал плач ребенка.
— Держи его крепче, Сеня, — сказал второй. — Да смотри, чтобы не свихнул шею или не вывернул крыло.
С этими словами он достал из кармана куртки блестящую металлическую пластинку, согнул ее в кольцо на ноге птицы и щипчиками крепко сдавил концы.
— Готово. Кольцо номер 4321. Сейчас запишу.
— Вот видишь, это совсем не больно, — опять ласково заговорил с Журкой человек в очках.
Тем временем остальные участники операции тоже надели кольца на ноги пойманных журавлей. Потом окольцованных птиц осторожно вытащили из-под сети и выпустили. Слегка ошеломленный Журка взмахнул крыльями, словно проверяя, действуют ли они, и полетел к голубому небу, сияющему солнцу.
Журавли поднялись над болотом и потянули к лесу, А люди стояли и махали им руками.
После этого события прошло много дней. Возможно, Журка и забыл бы о встрече с людьми, если бы не легкое алюминиевое колечко на ноге. Когда солнечные лучи падали на металл, он начинал блестеть, невольно привлекая внимание птицы. Журка косил красным глазом на странную штуку: что такое блестит у него на ноге? Пробовал сорвать кольцо клювом, но оно держалось крепко.
Теплые солнечные дни все чаще стали сменяться серыми и прохладными. Небо закрывали мрачные, низко стелющиеся тучи. Иногда они поливали землю холодным дождем.
Журавлиная стая по-прежнему жила на большом моховом болоте, к которому со всех сторон подступал лес. Среди разлапистых темно-зеленых елей кое-где виднелись группы высоких берез и осин. Они тихо шелестели желтыми и красными листьями. На этом болоте никто больше не беспокоил птиц, и разного корма здесь было вдоволь.
Однажды утром вожак собрал молодежь и подал сигнал подняться в воздух. Журавли взлетели над болотом и закружили, медленно набирая высоту. Началось обучение окрепшей молодежи под наблюдением стариков. Широкими кругами журавли поднимались все выше и выше. Летели над лесом, потом над просторами опустевших полей, то снижаясь чуть не до самой земли, то снова поднимаясь, выстраиваясь углом в походный порядок. Только к вечеру вожак привел уставшую молодежь на болото.
Журка старательно делал все, чему его учили. Особенно ему нравилось подниматься над облаками и там, распластав широкие крылья, вытянув ноги и шею, купаться в потоках прохладного воздуха, смотреть, как в разрывах облаков желтеют поля, поблескивают пятна озер и болот.
Теперь каждый день старые журавли выводили молодняк на длительные воздушные прогулки, выстраивали в походный клин.
С берез и осин стали облетать листья. Вода между кочками на болоте покрылась ржавыми разводами. Пышные заросли осоки полегли, а возле широких глянцевых листьев больше не появлялись белые, словно восковые, цветы кувшинок. Раскачиваемый ветром, сухо шумел желтеющий тростник. В воздухе проплывали серебристые нити паутины, цеплялись за кусты и повисали на них. Мелкие кулики, которых на болоте было множество, куда-то вдруг разом исчезли, а чирки и кряквы, раньше летавшие парами, стали сбиваться в большие стаи и перекочевывать на соседние глубокие озера.
Журка чувствовал, что надвигается какое-то большое событие, и его охватило странное волнение. Впрочем, не только его, но и других молодых журавлей. И вот пришел день, в предрассветном сумраке которого, когда на востоке только чуть обозначилась желтая полоска зари, вожак издал особенный звук — грустный и протяжный:
— Кррруу… Крруу… Крру-крру-крруу…
Вся стая шумно захлопала крыльями и дружно поднялась в темное еще небо. Старые птицы печально кричали:
— Крру… крру… крруу…
Стая облетела болото и стала подниматься выше и выше к розовеющему небу. Там, на большой высоте, птицы выстроились острым походным углом и полетели на юго-запад. Когда журавли пролетали над старым еловым лесом, из-за горизонта поднялось бледное солнце и осветило стаю. В его лучах журавли казались жемчужно-золотистыми.
Внизу тянулись поля, изрезанные серо-голубыми извилистыми лентами рек и речушек, перечеркнутые темными нитями дорог, вставали лесные массивы, тускло поблескивали зеркала озер в желто-зеленой оправе из камыша и тростников. Потом на пути стаи появился большой город. За ним снова раскинулись поля вперемешку с лесами. Время от времени взрослые птицы издавали все тот же протяжный тоскливый крик:
— Крру… Крруу… Крууу…
Не нарушая общего строя, стая на лету перестраивалась. Те птицы, что летели впереди, уступали место другим, а сами занимали концы клина.
Только к вечеру вожак повел стаю на снижение и опустил ее на берегу мелкого озера. Уставшие птицы начали кормиться, а когда совсем стемнело, собрались на небольшом островке. Дозорные расхаживали неподалеку, а остальные, уложив головы на спины, отдыхали. Где-то сонно крякали утки. Иногда раздавался легкий всплеск — это по своим делам отправилась водяная крыса, а может, проплывала ондатра. Сторожевые журавли зорко всматривались в тростники, чутко ловили тревожные ночные звуки.
С первыми признаками рассвета стая снова поднялась в воздух и опять полетела на юго-запад. Внезапно послышался звук, похожий на отдаленный рокот грома. Рокот быстро приближался и стал невыносимо громким. Обеспокоенный вожак повернул в сторону, а следом за ним и вся стая. Через несколько секунд высоко над стаей пронеслась огромная серебристая птица. Она исчезла так же внезапно, как и появилась, оставив после себя дымные полосы. Вожак взял прежнее направление.
Так стая серых журавлей летела много дней. Летела быстро и спокойно. Но однажды, когда уставшие путешественники опускались на болото, внизу, среди камышей, блеснули красные языки, раздался громкий треск. Одна птица с перебитыми крыльями упала в воду. Стая шарахнулась прочь от страшного места.