Десять тысяч шагов
Шрифт:
Зверек мелко дрожал и временами, делал попытки вырваться. Я поглаживал его, успокаивал:
— Ну-ну, дурашка! Не бойся, я тебя не обижу. «Что же с ним делать? — думал я. — Отпустить — пропадет».
Было удивительно, как он до сих пор не попал на зуб лисе или бродячей собаке. Поразмыслив, решил унести его домой, а там будет видно.
Стал звать Люкса, но он где-то застрял. Наконец, собака появилась, с разгону выбежала на меня, а увидев живого зайца, в недоумении остановилась. «Что же это такое, хозяин, — говорил ее взгляд. — Я ног не жалею, рыскаю но лесу, а ты тут развлекаешься».
Постояв немного, Люкс с лаем бросился на зайчишку.
— Назад, Люкс, назад! Мы должны ему помочь. Понял?
Собака перестала лаять, отошла в сторону и села, обиженно поджав хвост. Я засунул зайца в рюкзак, хотя он сопротивлялся, и повернул к городу.
Дома удивились моему раннему возвращению, а еще больше — живому зайцу. В это время пришел из школы сын. Увидев, чем я занят, он в восторге воскликнул:
— Заяц! Живой! Вот здорово!
Володя немедленно предложил мне свою помощь.
— А что ты, папка, хочешь делать с этим несчастным зайцем?
— Если говорить серьезно, об этом я пока не думал.
— Тогда давай его вылечим и отнесем в лес.
— В лес?! А что, неплохая мысль. Оторви-ка клочок ваты. Так… Намочи в марганцовке. Теперь придержи зайчишке лапы. Да осторожно, он может ударить.
Я стал протирать зверьку глаза.
— А может быть, подарим его юннатам? — как бы между прочим спросил сын.
Я понимал Володю: кому не хотелось бы притащить в школу живого зайца.
— Нет, — сказал я, — не согласен. Заяц — не игрушка. И вообще я противник всех этих живых уголков. Как правило, животные там гибнут. Мне больше нравится предложение насчет леса. Налей-ка в таз теплой воды. Будем умывать зайчишку.
Мы очистили веки беляка от засохшего гноя и грязи, тщательно промыли ему глаза, и наш слепец прозрел!
Косой удивленно таращил глаза. Он перестал верещать и царапаться, и только все еще мелко дрожал. На ночь мы поместили зайца в ящике и унесли в сарай. Дали ему капустных листьев, моркови, налили воды.
— Ешь, поправляйся, — сказал Володя, запирая дверь.
Несколько дней мы аккуратно промывали зайчишке глаза, и они перестали гноиться. Наш пленник освоился с новой обстановкой и чувствовал себя хорошо.
В ближайшее воскресенье мы с сыном пошли в тот же лес, где я поймал зайца. Прозревший косой опять путешествовал в рюкзаке. Люкса оставили дома, чтобы не мешал. Остановились у болотца.
— Начинай, — скомандовал я.
Володя развязал рюкзак, вытащил за уши нашего пленника и посадил на землю, вопросительно поглядывая на меня.
— Отпускай!
Сын убрал руки. Заяц несколько секунд сидел неподвижно, потом сделал прыжок, другой, сначала неуверенно, потом легко и весело, и быстро скрылся среди кустов и деревьев.
ТУРУХТАНЫ ПРИЛЕТЕЛИ
В последние годы я взял за правило не выходить в лес или на реку без фотоаппарата. У меня самый обыкновенный старенький «ФЭД». Чтобы сделать хороший снимок, иной раз приходится проявить и сноровку, и хитрость, и выдержку. Охота с фотокамерой не менее увлекательна, чем с ружьем. Сумел подкараулить птицу и точно «выстрелить» — получишь хороший снимок. Вспугнул, «промазал» — пеняй на себя и начинай сначала.
Как-то, выбрав хорошее майское утро, я отправился в очередную «экспедицию», как в шутку называл свои короткие прогулки за город. Володя тоже напросился со мной.
— Ладно, — оказал я, — собирайся, вдвоем веселее.
Сборы наши были недолги, и скоро мы уже шагали правым берегом реки Миасс. Начали попадаться мелкие болотца, покрытые еще невысокой ярко-зеленой молодой травой, среди которой, как маленькие цыплята, выглядывали желтые анемоны.
Прыгая с кочки на кочку, мы медленно продвигались вперед. Над рекой с громким криком носились чайки — черноголовые крачки и дымчатые мартыны, а в стороне парил над тростниками одинокий луговой лунь. Временами нам удавалось подойти к самой веде. Небольшие волны набегали на берег и с легким всплеском откатывались, оставляя на серо-синем песке хлопья грязной пены и обрывки водорослей.
Пройдя километра три, мы вышли к длинной песчаной отмели, за которой из воды поднимался небольшой островок, поросший низким кустарником. Таких много встречается на реке.
Внезапно сын легонько потянул меня за рукав.
— Смотри, папа. Что это за птицы?
— Где? — я оглянулся по сторонам и ничего не увидел.
— Да вон же, по островку бегают.
Глаза Володи оказались зорче моих. Только подойдя ближе, насколько это было возможно, я разглядел птиц, величиной немного менее галки, быстро перебегавших с одного конца островка к другому…
— Да ведь это турухтаны! [1]
— Турухтаны?! — глаза сына зажглись любопытством. — Я еще ни разу в жизни не видел турухтанов.
— Не мудрено. Птички редкие. Мне тоже не часто случалось с ними встречаться, а здесь, на Миассе, вижу впервые. Давай-ка спрячемся вот за этими кустиками и понаблюдаем.
Мы легли на влажную еще землю и замерли. Турухтаны, не замечая нас, бегали по островку, занимаясь своими делами. Достаточно однажды увидеть их и уж вряд ли спутаешь с другими куликами. Размерами птица поменьше всем известной галки. Оперение разное: у одних серо-рыжеватое, кое-где черное с белыми крапинками, у других — ржавое с черным и белым или почти черное с рыжими пятнами. Быстро бегая на тонких высоких ножках, кулик засовывает в землю длинный оранжевый клюв, вытаскивая червяков. Петушок от курочки весной отличается пышным воротником и «ушами» из длинных перьев. Воротничок птица может распушить и снова собрать, как это делают домашние петухи.
1
Турухтан — болотная птица из отряда куликов.
Турухтаны, очевидно, прилетели недавно. Больше десятка этих славных птиц расположились на островке, чтобы передохнуть и, возможно, полететь дальше. Кулики были заняты поисками пищи, а чуть в стороне несколько яркоокрашенных петушков, распушив перья, стояли в воинственных позах. Из пышных воротничков смешно торчали маленькие головки с тонкими клювами. Я понял, что мы стали свидетелями редкой картины — тока турухтанов.
— Турухтаны токуют, — тихо сказал я.
— Что? — не понял сын.