Десять загадок наполеоновского сфинкса
Шрифт:
В бешенстве и отчаянии французские солдаты мечтали о нормальном сражении в открытом поле, но испанцы не горели желанием воевать с лучшей армией Европы «по-европейски». Гораздо комфортнее они чувствовали себя, нападая на отдельных французских солдат или небольшие гарнизоны. Так, например, в деревне Монторо в 25 километрах к западу от Андухара был с особой жестокостью вырезан французский отряд, охранявший мельницу и деревянный мост. Дюпон тут же послал в Монторо карательный отряд в 1000 штыков с приказом сжечь селение, что и было выполнено. И подобное происходило вдоль всей главной Андалусийской дороги от Кордовы до Санта-Элены.
По словам Перес Гальдоса, «гигант, испепелявший города и стиравший с лица земли армии, не мог и шагу ступить, не наткнувшись на осиное гнездо, и, обезумев от назойливого жужжания, отравленный ядом укусов, проклинал час вторжения. Орел, донимаемый насекомыми, изнемогал на берегах Гвадалкивира от голода и зноя и точил когти о стволы олив, с нетерпением ожидая случая пустить их в ход».
Любящий точные цифры и даты Эндрю Джексон пишет:
Неделю спустя после того, как Дюпон возвратился в Андухар, 6-тысячный французский отряд во главе с генералом Веделем прорвался к Ла-Каролине. В свете угрозы, представляемой Кастаньосом, Дюпон мог благоразумно отойти к Байлену, оставив Веделя поддерживать открытым переход Деспеньяперрос. Вместо этого он предпочел расположиться вдоль Гвадалкивира на участке от Андухара до Менхибара и приказал Веделю быстро идти к Байлену.
8 июля шедшие на подмогу Дюпону подкрепления располагались следующим образом: генерал Гобер был на полпути от Толедо до Андухара в Манизанаресе, генерал Кавруа — почти у самых гор Сьерра-Морена в Санта-Крузе, генерал Лефранк — уже на подступах к Ла-Каролине в Санта-Элена.
Подполковник Тито приводит следующие данные о численности французских войск в рассматриваемом регионе:
| Пехотная дивизия генерала Барбу | 5746 человек |
| Пехотная дивизия генерала Веделя | 5138 человек |
| Швейцарская бригада | 1647 человек |
| Гвардейские моряки | 412 человек |
| Драгунская бригада генерала Приве | 884 человек |
| Драгунская бригада генерала Буссара | 451 человек |
| Бригада конных егерей генерала Дюпре | 948 человек |
| Кирасиры 2-го временного полка | 600 человек |
| Артиллерия | 850 человек |
| Саперные войска | 106 человек |
| Пехотная дивизия генерала Гобера | 4000 человек |
| Всего | 20 800 человек |
13 июля французские войска занимали следующие позиции:
• основные силы генерала Дюпона (дивизии генералов Барбу и Фрезиа, гвардейские моряки, швейцарцы и 6-й временный пехотный полк генерала Лефранка) находились в Андухаре;
• один батальон занимал деревню Виллануэва-де-ла-Рейна;
• генерал Ведель с дивизией стоял в Байлене;
• один пехотный полк под командованием генерала Лиже-Бельэра наблюдал за Менхибаром;
• отряд генерала Кавруа занимал Ла-Каролину (500 человек) и Линарес (два эскадрона кирасир);
• часть дивизии генерала Гобера (всего 1800 человек) прибыла в Гуарроман.
Тем временем, испанские армии Андалусии и Гранады под командованием соответственно генералов Кастаньоса и Рединга соединились и начали действовать все более и более скоординировано на участке между Севильей и Хаэном.
26 июня генерал Кастаньос провел в Севилье генеральный смотр своей армии, а 30 июня он уже был в Кордове.
У французов, стоявших в Андухаре, не было никаких сведений о противнике. Разведчики опасались далеко удаляться от города, а захваченные испанские крестьяне упорно молчали.
План, предложенный Редингом, был прост: пока Кастаньос отвлекает Дюпона у Андухара, а он сам атакует противоположный фланг французов и отрезает им единственный путь к отступлению у Байлена.
У генерала Кастаньоса было примерно 20 000 солдат, у генерала Рединга — примерно 15 000. Общая же численность испанских войск в Андалусии достигала 40 000 человек.
Эжен Тито приводит следующие данные о численности испанских войск в рассматриваемом регионе:
| пехота | кавалерия | |
|---|---|---|
| 1-я дивизия генерала Рединга: | 8453 человека | 817 человек |
| 2-я дивизия генерала де Купиньи | 7400 человек | 453 человека |
| 3-я дивизия генерала Джонса | 4833 человека | 582 человека |
| 4-я дивизия генерала де ла Пеньи | 6268 человек | 453 человека |
| Всего: | 27 117 человек | 2260 человек |
| Артиллерия | 1000 человек | |
| Нерегулярные войска графа де Вальдеканьяса | 5000 человек | |
| Нерегулярные войска полковника де ла Круса | 2000 человек | |
| Всего: | 7000 человек | |
| Итого: | 36 377 человек |
Теодор Рединг был швейцарцем по национальности. Он родился в 1755 году в маленьком городке Швиц недалеко от Фирвальдштетского озера. В 16 лет он кадетом пошел в армию в испанско-швейцарский полк, а в 1788 году, то есть в 33 года — стал полковником. В 1793–1794 годах Рединг сражался с французами в Восточных Пиренеях. За отличие король назначил его mariscal de campo (в испанской королевской армии это воинское звание, дословно переводившееся как «маршал полевого лагеря», соответствовало званию генерал-майора и было выше, чем бригадир, но ниже, чем генерал-лейтенант).
В 1806 году генерал Рединг стал губернатором Малаги на юге Испании, а затем военная хунта Гранады провозгласила его начальником войск всей этой провинции.
Армия генерала Рединга прибыла из Гранады в Хаэн еще 17 июня. Солдаты Рединга застали жителей Хаэна в полном смятении: французский отряд, посланный туда, безжалостно разграбил этот тихий провинциальный городок, а на обратном пути опустошил и его окрестности.
Перес Гальдос с возмущением писал:
С трудом веришь, что солдаты европейской страны способны на зверства, какие, по рассказам очевидцев, совершили французы в Хаэне. Бесчеловечные убийства женщин и детей, равно как и больных монахов, доминиканцев и августинцев, в их собственных лазаретах, потрясли и ожесточили население. Толпы несчастных, проливая слезы ярости, выбегали навстречу нашим войскам и молили не оставить в живых ни одного француза, а двенадцатилетние сорванцы и те из стариков, кто был покрепче, просили разрешения влиться в наши ряды. О грабежах нам подробнее рассказали впоследствии: в ближайших населенных пунктах — Альменара, Фуэнте-дель-Рей, Граньена и прочих — не осталось ни зернышка пшеницы, ни глотка вина, ни даже пучка соломы. Расхищены были все лекарства из аптек и лазаретов Хаэна, и в округе не осталось ни одного мула и ни одной повозки…
Кто слышал вопли несчастных жертв насилия и грабежа, кто видел женщин, которые, не помня себя, в исступлении бросались к нам и молили отомстить за невинных младенцев, зверски зарезанных в колыбели, тот поймет жестокое обращение, которому, в свою очередь, подверглись французы после Байленской капитуляции.
Такова испанская версия Хаэнских событий. Французскую версию выражает Адольф Тьер: «Он (Дюпон — С.Н.) направил в Хаэн капитана гвардейских моряков Баста, офицера умного и бесстрашного, с заданием наказать город, отличившийся массовыми убийствами наших раненых и больных».
Вопрос о правомерности насилия, направленного против мирного населения, сравним с классическим вопросом о первичности курицы или яйца. Что было причиной, и что стало лишь следствием? Во всяком случае, нигде и никогда до этого ничего подобного не наблюдалось. Французские солдаты до 1808 года не были замечены в жестоких расправах над мирным населением захваченных стран, но и их больные и раненые не уничтожались, их офицеры и посыльные не подвергались жестоким расправам, граничащим со средневековой дикостью, не наносились удары в спину, не выкалывались глаза, не отрезались носы и уши.
Но это все — не более чем риторика. Каждая сторона, все равно, останется при своем. Остается лишь посочувствовать генералу Дюпону, впервые и не по своей вине попавшему в подобные обстоятельства и вынужденному, как писал Адольф Тьер, «выделять многочисленные отряды для наказания восставших и добычи продовольствия». В подобной же ситуации в это же время оказался и генерал Жюно в Португалии, и у него тоже не было никакого опыта адекватного реагирования на столь необычные и столь дикие обстоятельства.