Десятая жизнь
Шрифт:
К тому моменту, как дождь трансформировался в мелкую водную пыль, я успела опустошить половину стаканчика и съесть две вафли. Голод особо не утолила, но зато дома меня ждали остатки еще вчера заказанной пиццы. Мысли о тягучем теплом сыре и фотошопе, наедине с которым мне предстояло коротать вечер, подстегнули ускориться. Так и не допив кофе, я отправила его в мусорный бак, оставшиеся вафли засунула в свободный кармашек чехла и заспешила домой.
После дождя приятно пахло мокрым асфальтом, свежей зеленью и цветущими яблонями. Люди, как и я, потихоньку выбирались из своих укрытий и спешили по отложенным из-за
Красного человечка на светофоре сменил зеленый, и я шагнула на проезжую часть. Переходя улицу, привыкла смотреть по сторонам, даже если горел нужный свет, поэтому была уверена, что машин поблизости нет.
Тем неожиданнее стал внезапно раздавшийся гул. Резко повернув голову, я увидела на всех парах несущееся на меня черное авто. Не было ни скрипа тормозов, ни попытки увильнуть в сторону – водитель, лица которого я не успела рассмотреть, словно вообще меня не видел… Или намеренно решил прикончить.
Говорят, за секунду до смерти перед глазами проносится вся жизнь. Я же успела подумать лишь о том, что никакой пиццы с тягучим сыром не поем ни сегодня, ни вообще никогда. А фото со своей свадьбы Лиза и Матвей Терехины, сейчас празднующие бракосочетание в ресторане, так и не получат…
Было больно и темно. А еще – холодно. Я лежала на чем-то твердом и мокром, ощущая, как ноет каждая кость. В отличие от Соньки, которая училась на биологическом, я в анатомии сильна не была, но сейчас, кажется, могла пересчитать каждую кость и мышцу, вдобавок указав их точное местоположение.
Ну что ж так паршиво-то, а?..
– О, глянь! – внезапно раздался где-то поблизости мужской голос.
– Баба! – обрадованно подхватил другой и, словно не веря своему счастью, выдохнул: – Да еще и голая! А ладная какая!
Пока рядом шло обсуждение прелестей некой голой «бабы», я пыталась сделать три вещи: открыть глаза, пошевелиться и понять, что вообще происходит.
Воспоминания приходили медленно.
Свадьба, дождь, какая-то забегаловка, где я пила кофе… стоп! В той кафешке сидела троица подвыпивших мужиков. Может, это их разговор я сейчас слышу?
В это время выпивохи как раз обсуждали пятую точку той самой «бабы», которая успела переквалифицироваться в «девку», и намеревались ее обойти. Видимо, та особа находилась к ним спиной.
Сделав очередную попытку пошевелиться, я глухо застонала, ощущая, как к горлу подкатывает тошнота, но тело наконец отозвалось. С трудом разлепив глаза, увидела неясные очертания зеленой поляны, которая в настоящий момент ходила ходуном. Голова кружилась, и я снова на миг прикрыла глаза, а когда открыла, увидела прямо перед собой две пары сапог. Медленно подняла голову и наткнулась на две заросшие рожи.
– Э-э, а это у нее что? – совершенно неэтично тыкнув в мою сторону толстым указательным пальцем, хрипло спросила одна рожа, почему-то отступив на шаг назад.
Вторая округлила глаза, сглотнула, сотворила какой-то странный жест и тоже попятилась.
А
– Ликой!!!
И обе рожи ломанулись прочь с поляны, хрустя ветками и голося что есть мочи.
От их воплей голова заболела еще сильней, и я, присев, обхватила ее руками.
Ой, как скверно… так отвратно я себя не чувствовала даже после самых безбашенных вечеринок, которые с определенной периодичностью однокурсники устраивали в моей доставшейся от бабушки квартирке.
Не знаю, сколько так просидела, но, когда головокружение, головная боль и тошнота немного отступили, открыла для себя один невероятный факт: голой бабой, о которой говорили мужики, была я.
И вот это как ничто другое способствовало мгновенному пересиливанию слабости и резкому подъему на ноги, от которого перед глазами зароились черные точки.
Какого…
Так, спокойно. Дышим, просто дышим. Вот так, размеренно и глубоко.
Только не паниковать!
Затолкав готовую разразиться истерику куда подальше, я попыталась восстановить в памяти цепочку последних событий. Что было после недопитого кофе? Просто шла домой, переходила улицу и…
Внезапное воспоминание о несущейся на меня машине заставило моментально похолодеть, – хотя мне и так было далеко не жарко, – и вызвало желание вновь осесть на землю. Заставив дрожащие ноги слушаться, это желание тут же подавила.
У меня имелся всего один вариант того, что со мной произошло. Меня сбила машина, но вместо того, чтобы вызвать «скорую», водитель отвез меня в лес – не то бросил помирать, не то… нет, бред какой-то! Почему я раздета? Меня что, еще и изнасиловали?
Из последних сил стараясь не паниковать, я стала лихорадочно себя осматривать. Никаких ссадин на теле не было, что довольно странно при любых обстоятельствах – удар машины я помнила точно, как минимум синяки остаться должны были. Малейшие намеки на изнасилование отсутствовали тоже – я облегченно вздохнула. Уже хорошо. Единственные изъяны на коже – шрамы, но все хорошо знакомые, старые, присутствующие столько, сколько себя помню, оставшиеся с далекого детства.
Пока себя осматривала, что-то очень сильно меня настораживало, а вот что именно, никак не могла понять. Что-то помимо ситуации, в которой я оказалась. Самоощущение было таким, как будто…
Я провела рукой по пояснице, спустилась чуть ниже, и в следующий момент лес наполнил уже мой, полный ужаса крик.
На мне сидело что-то пушистое! Какой-то лесной звереныш вцепился в меня и не желал отпускать, как бы я ни прыгала и ни пыталась его стряхнуть!
Я вопила как ненормальная, пока не осознала один невероятный, немыслимый, попросту невозможный нюанс: то пушистое, что пыталась с себя стряхнуть, я… чувствовала. Чувствовала, как часть себя.
Перестав орать, пугая настоящую лесную живность, извернулась, посмотрела вниз через плечо и… лишь чудом подавила очередной готовый вырваться крик. Мою пятую точку украшал длинный и черный, в меру пушистый хвост.
Хвост, черт возьми! У меня хвост!!!
Я таки заорала и попробовала его отодрать, понадеявшись, что это какой-то нелепый розыгрыш, но «отклеиваться» хвост не пожелал. Более того, стоило за него дернуть, как позвоночник отозвался болью. Вот тут я не просто заорала, а буквально взвыла!