Дети Агамемнона. Часть I. Наследие царей
Шрифт:
Схватка продолжалась недолго. Что могли сделать несколько человек, окруженных сотней? Несмотря на воинское мастерство Неоптолема, который сразил четверых противников, вскоре он остался единственным живым мирмидонцем.
Когда последний соратник пал, пронзенный множеством клинков, царевич Фтии опустил меч и гордо выпрямился. Смерть подобралась к нему так близко, что он приготовился с достоинством шагнуть в ее объятия.
Однако толпа не спешила казнить Неоптолема. Тот был сыном Пелея и братом великого Ахилла… Никто не горел желанием брать на себя роль его убийцы. Все молча ждали. Неверный
Обернувшись, Неоптолем поискал глазами Ореста и нашел того в первом же ряду. Их взгляды встретились; в глазах у одного застыло напряжение, а у другого — бушевала ярость. Ни один из них не промолвил ни слова. Однако вскоре гнетущую тишину нарушили торопливые шаги.
Идоменей, одетый в нагрудник и опиравшийся на копье, быстро спустился по лестнице к месту побоища. Для своих лет царь двигался весьма быстро. Пройдя сквозь ряды расступившихся воинов, владыка Крита с гневом обратился к мирмидонцу:
— Как у тебя хватило дерзости напасть на мой дворец, мерзавец?! Я ходил в походы с твоим отцом! Давал тебе кров, когда ты был ребенком… Так вот какова твоя благодарность?
Неоптолем криво улыбнулся и после непродолжительного молчания ответил:
— Я все сказал в прошлый раз, царь Идоменей. О чем еще говорить? Ты отверг мою просьбу. И у меня не осталось выхода, кроме как добиваться своего силой.
— Не иначе как боги лишили тебя разума, Пелеев сын! Ради своей мечты, ради единственной женщины ты обрек на смерть многих людей. Это дикость, которой нет оправдания.
Мирмидонец лишь зло сверкнул глазами. Идоменей перевел дух:
— Битва окончена, Неоптолем. Бросай меч. Тогда, быть может, я сохраню тебе жизнь.
— И отправишь домой с великим позором? Или оставишь гнить в своей темнице?.. Я воин, Идоменей. Мне не нужна твоя жалость, и я не собираюсь сдаваться врагу.
«Прикончить его!» — раздались выкрики в толпе. — «Негодяй заслуживает смерти!»
— Прошу лишь об одном, — быстро добавил Неоптолем. — Дай мне самому выбрать свою смерть. Это мое право как потомка славного рода Теламона и Пелея, как брата самого Ахилла!
Идоменей запустил руку в бороду, обдумывая услышанное. Затем согласился:
— Я уважу эту просьбу, Неоптолем, ради былой дружбы с Пелеем. За содеянное тебя следовало бы утопить или привязать за ноги к колеснице… Но твое последнее желание будет исполнено! Полагаю, ты уже сделал выбор?
— Именно так, царь Крита. Я решил, что погибну в поединке с врагами. И моим первым соперником будет он! — мирмидонец поднял меч и указал им прямо на Ореста.
— Нет, — резко ответил Идоменей, скрипнув зубами. — Выбирай себе иного противника. Я не дам согласия на сражение по твоим правилам, Неоптолем! И не могу приказывать микенцам жертвовать жизнью — они не мои подданные.
— Я не боюсь, царь. И готов принять вызов.
С такими словами Орест выступил вперед. Старый царь покачал головой:
— Ты идешь на смертельный риск, хотя совсем недавно встретил свое счастье. В этом нет смысла, мальчик. Тебе еще жить и жить!
Орест в упор смотрел на Неоптолема. Тот стоял с презрительным и насмешливым видом, словно ему уже наскучило происходящее.
— Если я
Идоменей опустил глаза и отошел. Лицо мирмидонца выразило свирепое торжество. Орест, не говоря более ни слова, несколько раз широко махнул мечом, разминаясь перед дракой. Толпа подалась назад, образовав широкий круг. В его центре остались лишь двое бойцов, освещенных светом множества факелов.
Противники начали кружить, выставив вперед щиты и одновременно сходясь ближе. Первым нанес удар Неоптолем, но Орест отбил клинок щитом, жалобно загудевшим в ответ. Микенец чуть качнулся, после чего немедленно атаковал сам. Его противник без труда смог отразить удар.
Неоптолем смотрелся куда сильнее за счет роста и веса. На фоне громадного мирмидонца Орест, и сам обладавший достойным телосложением, казался маленьким и тонким. Будто куст рядом с могучим деревом…
Идоменею казалось, что у него просто случился дурной сон. Еще немного, и он проснется!.. Руки старика непроизвольно сжимались в кулаки, выдавая волнение. Прикажи он своим людям одновременно навалиться на Неоптолема, и Орест будет в безопасности, а над врагом свершится справедливая месть. Но разве он мог отдать такой приказ, не покрыв позором Ореста и самого себя?
Старому царю оставалось лишь с тоской наблюдать за тем, как у его дворца бьются насмерть сыновья Агамемнона и Пелея — потомки его союзников в великой войне против Трои. Одного полюбила его дочь, другой еще ребенком посещал Крит… Каким бы ни оказался исход сражения, для него, Идоменея, этой ночью не будет победителя. Любой конец окажется скорбным и ляжет тяжелым камнем на сердце стареющего владыки.
Тем временем ход битвы изменился. Ни один из ударов Неоптолема не достиг цели. Его противник, хотя был меньше и слабее, обладал более высокой скоростью и реакцией, умело используя эти преимущества в поединке. Вскоре Неоптолем начал выдыхаться. Бой оказался куда сложнее, чем рассчитывал мирмидонский царевич: вместо неопытного щенка ему противостоял настоящий боец!
«Когда и где он этому выучился?»
После очередной тщетной атаки Неоптолем безрассудно ринулся вперед, надеясь щитом сбить врага с ног. Но Орест ловко качнулся в сторону, уклонившись от удара, и его меч срезал крепление нагрудника мирмидонца, заодно распоров тому кожу.
Неоптолем развернулся, пылая яростью. Первая кровь в этой драке оказалась его, на что сын Пелея совершенно не рассчитывал. Нагрудник криво повис на теле, затрудняя движения.
Еще больше мирмидонец взбесился, когда заметил на лице Ореста мимолетную насмешку. Отойдя от центра круга, Неоптолем убедился, что противник не пошел следом, и с остервенением отшвырнул в сторону тяжелый щит. Освободившейся рукой он со всей силы рванул провисший нагрудник, и неповрежденные лямки из толстой воловьей кожи лопнули. Кто-то в толпе вздохнул, кто-то выругался — сила гиганта изумила каждого присутствующего, — но Неоптолем не обратил на это никакого внимания. Он выхватил из-за пояса небольшой кинжал и решил биться уже двумя клинками. Освещенный тусклым светом множества огней, полуголый воин казался еще более мощным и устрашающим.