Дети большого дома

Кочар Рачия Кочарович

— Молчать, не то смерть! — пригрозил Аргам по-немецки. — Встать и одеться, дом окружен целой ротой…

Он говорил почти шепотом. Ошалело поводя глазами, офицер медленно протянул руку к подушке, но испуганно отдернул ее, заметив свой револьвер в руке человека в белом.

— Встать, одеться, быстро! — повторил Аргам. Все поняв, офицер замычал, точно бык, которого ведут на убой.

Но тут его стукнул автоматом Игорь, и офицер, хрипло охнув, остался лежать на спине; со лба и висков у него потекла кровь. Проснувшийся тем временем младший офицер немедленно

поднял вверх руки. Словно поняв всю безнадежность положения, он не издал ни звука, не сделал никакой попытки к сопротивлению. Аргам приказал встать и одеться, и младший офицер, видимо фельдфебель, покорно и молча стал одеваться под направленным на него черным дулом автомата.

Аргам торопил:

— Быстро, быстро!

Подняли на ноги обер-лейтенанта и начали одевать. Фашистам скрутили за спиной руки, связав обоих одной и той же веревкой, заткнули рты.

— Пусть себе дышат носом — с них и этого достаточно!

Безмолвны были улицы маленького села. Редкие облака попрежнему не закрывали луны, и снег серебристо искрился под ее лучами. А вдали, откуда пришли разведчики, вспышками ракет освещались кустарники и снова бледнели под лунным светом…

XLIX

…Разведчики уже спускались в долину Северного Донца, когда их обнаружили. Со всех сторон на них обрушился огненный шквал. Начался подлинный бой, как бывает во время атаки. Догадавшись, что возвращаются разведчики, наши поспешили ответным артиллерийским огнем облегчить своим переход.

Группа Ираклия оказалась в тяжелом положении. Трудно было под таким огнем добраться невредимыми и доставить живыми захваченных пленных. Снаряды время от времени разрывались вблизи от залегших разведчиков, засыпая их перемешанной со снегом землей. Минута казалась часом; с обеих сторон все больше усиливался огонь. «Неужели все пойдет прахом и мы „языков“ не доставим?» — думал Ираклий, затаив дыхание и поглядывая то на свой, то на вражеский рубеж.

Аргам лежал у куста, не подозревая, что это пристрелянная мишень. Пули и разрывавшиеся снаряды не давали ему возможности поднять голову, чтоб взглянуть на залегших впереди пленных. Он видел только подошву сапога одного из них. Сапог время от времени дергался. И вдруг Аргам перестал видеть этот сапог. Разведчик приподнял голову. Ах, вот оно что! Обер-лейтенант подтягивался, пытаясь подняться на ноги. Ему удалось уже оторвать от земли голову и туловище. Связанный с ним фельдфебель продолжал лежать, пригибая его к земле тяжестью своего тела. «Мерзавец, под пули лезет», — подумал Аргам и, ползком добравшись до пленных, автоматом сильно стукнул обер-лейтенанта по спине. Тот снова припал к земле. В это время послышался голос Игоря:

— Слева подбираются!

Действительно, с левой стороны, согнувшись под огнем наших, бежала к разведчикам группа фашистских автоматчиков. Вначале их было несколько человек, затем показалась еще одна группа. После залпа разведчиков они залегли и, переждав, стали приближаться ползком.

— Бежим к той рощице! — шепнул Ивчук Ираклию. —

Там есть окопы, ночью проходили мимо, я заметил.

Ираклий приказал трем разведчикам, захватив пленных, добежать до рощи, он же с Каро прикроет отход.

— Ну, бегом, живо!

Игорь, Аргам и Николай, подталкивая прикладами, погнали пленных к рощице, расположенной в нейтральной зоне. Фельдфебель упал, увлекая за собой офицера.

Разведчики подбежали, залегли рядом. Фельдфебель был убит наповал. Николай быстро перерезал связывавшую пленных веревку.

— Будь он проклят, хоть бы офицера живым доставить.

— Взвалим ему убитого на спину и побежим, — предложил Игорь. Эти слова, как приказ, Аргам повторил по-немецки. Офицер медлил. Разведчики пригрозили ему. Сгибаясь под тяжестью громадного фельдфебеля, обер-лейтенант двинулся вперед.

Дошли до опушки, рощи, спустились в овражек.

Pощицa находилась ближе к своим, чем к вражеским позициям. Надо было лишь дождаться товарищей.

Разведчики вздохнули свободней, опустились на землю. Фашистский офицер сел рядом с убитым фельдфебелем и ошалело поглядывал вокруг.

— Чего смотрите? — спросил Аргам.

Офицер повернул к нему бессмысленное лицо и, кивнув на труп фельдфебеля, пробормотал:

— Тяжелый он…

Пулеметный огонь неприятеля не достигал рощи, но начался сильный артиллерийский обстрел.

Игорь поглядел на опушку рощи.

— Ребята подошли!

Ираклий шел, опираясь на плечо Каро. Они медленно приближались к рощице.

— Ранен! — заметил с тревогой Аргам и кинулся им навстречу. — Что случилось?

В эту минуту поблизости разорвалась мина. Все бросились наземь. Переждав немного, Аргам обнял Ираклия и зашагал с ним к окопам.

Ираклий был ранен в бедро, рана Каро оказалась легкой — пуля лишь оцарапала щеку.

Наскоро перевязав раненых, разведчики дали им выпить водки.

Ираклий послал Ивчука следить за опушкой.

Неприятель держал рощицу под сильным огнем, но под обстрелом была и долина, отделяющая ее от позиций врага. По этому пространству били наши минометы и артиллерия.

— Хорошо мы выкрутились, — заметил Ираклий.

Радостная улыбка засияла на его лице. Мечтательным взором окинул он ясное небо, затем всю рощу.

— У нас теперь цветут деревья…

— А тут через месяц зальются миллионы соловьев! — подхватил Ивчук.

Бойцы залегли на дно окопа.

— Прилетят на этот шум соловьи, как бы не так! — поддразнил Игорь.

— Тогда здесь уж будет мир! — уверенно возразил Ивчук.

Как давно не произносилось это слово — «мир»…

Каро представил себе Норк, светлорозовые лепестки расцветающих персиковых деревьев…

— Вот каковы советские разведчики! — сказал Аргам фашистскому офицеру.

Влажным весенним дыханием была напоена рощица. Сырость проникала в промокшие валенки, ноги были словно во льду. Особенно мерзла раненая нога Ираклия. Каро достал из вещевого мешка сухие обмотки, положил к себе на колени раненую ногу Ираклия, перебинтовал ее и молча уселся рядом.