Дети большого дома
Шрифт:
Противник был застигнут врасплох. Капитан Юрченко видел в бинокль белые фигуры, которые выскакивали из домов и пропадали в дыму рвущихся снарядов.
Вначале капитан подумал, что гитлеровцы в целях маскировки надели белые халаты. Но когда стало светлее, он понял: спавшие в хатах офицеры и солдаты выбегают в одном нижнем белье. И хотя капитан был доволен силой огня, все же не переставал требовать от артиллеристов:
— А ну, еще подбрось огонька, обрушивай лавой! — и снова осматривал в бинокль позиции врага.
Все впереди заволокло дымом и пылью, и пока еще трудно было определить, уничтожены ли огневые
— Здорово! — воскликнул капитан, дрожащей рукой прикладывая к уху телефонную трубку.
Снова разорвались снаряды на той улице, по которой гитлеровцы подтягивали артиллерию. Когда дым рассеялся, Юрченко увидел, что два коня лежат на земле, остальные, обезумев, встали на дыбы. Наверно, они ржали, но звук этот тонул в окружающем грохоте.
Противник отвечал пока беспорядочным огнем и бил по открытому пространству, дальше наших исходных позиций. Ему, видимо, еще не было известно, насколько наша пехота продвинулась к их оборонительному рубежу. Не замечая больше никакого движения в глубине села, капитан все-таки требовал еще и еще раз «прочесать» передний край неприятеля. В начале боя он опасался, что такая близость к ротам затруднит свободные действия нашей артиллерии, и потому несколько раз спрашивал об этом по телефону старшего лейтенанта Малышева.
В первый раз Малышев ответил:
— Осколки снарядов рвутся перед нашими исходными позициями. От наших снарядов пока урона нет.
Позже старший лейтенант докладывал лаконично:
— Порядочек полный!..
— Работка что надо!
Юрченко то же самое с гордостью передавал по телефону командиру полка и в особенности начальнику штаба Кобурову.
Связь между полком и ротами работала безотказно. «Все будет хорошо, только бы соседи не подкачали!» — думал Юрченко.
Все батальоны должны были подняться одновременно. Из штаба полка отдали приказ начать атаку. Капитан Юрченко приказал Малышеву выстрелить белой ракетой. Артиллерийский и минометный огонь переместился вглубь обороны противника и к противоположной окраине села, где снова стало заметно движение. Видимо, на передний край подбрасывались новые части.
Юрченко видел, как разом, словно под действием какой-то непреодолимой силы, поднялись роты и бросились вперед.
Сердце капитана охватили одновременно радость и тревога. Он видел в бинокль, как некоторые из бегущих, качнувшись, опрокидывались на спину или, сразу остановившись на бегу, падали ничком. Значит, у противника сохранились еще огневые точки?!
— Плохо работают тяжелые пулеметы! — крикнул капитан в телефонную трубку старшему лейтенанту Малышеву. — Медленно подтягиваются
Подбежав к окопам противника, бойцы бросились в траншеи и больше не показывались. Капитан стал волноваться и ругать артиллеристов, работой которых был так доволен несколько минут назад.
— Открыли огонь два тяжелых орудия, — доложил Малышев, — впереди огневая завеса.
— Завеса, завеса! — рассердился Юрченко. — Поднимите роты и закидайте их гранатами! Завеса… В театр, что ли, играете?
Он сказал это, зная, что отдает приказ, который не так легко выполнить. Снова поднес к глазам бинокль. Около взвода бойцов бежало слева от огневых точек противника в сторону вражеских окопов… Вдруг они все разом залегли. Капитан заметил дым от рвущихся в окопах гранат. «Интересно, кто это? Молодцы ребята!» — подумал он и еще больше обрадовался, видя, что первая рота, которая должна была занять ближние дома села, поднялась и метнулась в окопы неприятеля.
Несколько минут подряд капитан вызывал по телефону Малышева и не получал ответа. Из командного пункта батальона выскочил наружу боец-связист и помчался с мотком провода в руке. Юрченко видел, как болтался вещевой мешок на спине связиста; боец то появлялся, то пропадал из поля зрения. А рота уже выбралась из вражеских окопов и бежала к околице села.
— Заходим! — восторженно воскликнул капитан Юрченко.
Он обругал по телефону командира второй роты за то, что тот медленно разворачивается, но тут же увидел, как справа к селу подошла и вторая рота. Капитан снова отдал приказ артиллеристам зорко следить за передвижением атакующих рот и не ослаблять огня.
— Мои разведчики с пехотой. Все будет в порядке, положитесь на бакинца! — успокоил Гамза Садыхов.
— Не хвались, Садыхов, твой огонь не уничтожил его гнезд!
— Осталось два из семи — у нас ведется счет!
Боец, посланный наладить связь, бегом возвращался обратно. Значит, он нашел и устранил обрыв. Капитан вызвал Малышева.
— Ну, что скажешь, герой?
— Первые дома заняты! — доложил Малышев.
Капитан взял трубку и связался с командиром полка.
— Мои роты в Старице. Разрешите потеснить противника?
— Это точно? — переспросил майор Дементьев.
— Я сам это вижу, да и старший лейтенант Малышев подтверждает по телефону.
— Закрепиться в селе! — приказал Дементьев.
Тут-то и допустил первую свою ошибку капитан Юрченко. Его роты заняли всего лишь несколько домов, стоявших особняком на окраине села. А майор Дементьев на основании донесения капитана приказал перевести отдельные орудийные и минометные батареи на новые позиции для оказания поддержки второму батальону. Поэтому и попал в тяжелое положение капитан Юрченко.
Артиллерийский огонь противника усилился. Начали бить и его дальнобойные орудия. Огонь накрывал те участки, где в начале боя находилась первая рота. Через эти участки вслед за атакующей ротой должны были двинуться и резервные силы капитана Юрченко. А они залегли под огнем противника и не могли подняться.
Боец, наладивший связь, спрыгнул в окоп и упал навзничь.
Капитан посмотрел на бледное лицо раненого. Товарищи расстегнули ему шинель, стали искать рану.
Капитан отвернулся от умирающего, приложил к глазам бинокль. Что такое, что там творится?