Дети большого дома
Шрифт:
Ворвавшаяся в село рота откатывалась; над занятыми домами поднялось густое облако дыма. Телефон гудел, слышались отдельные выкрики. А вот и голос Малышева:
— Они идут в сильную контратаку! — кричал он. — Адский огонь! В балке на левой окраине села показались танки… огонь нашей артиллерии ослаб…
— Идти с ротой вперед! Коробок его испугались, да?! — закричал капитан.
Приказав Садыхову усилить огонь, он кинул адъютанту:
— Оставайся здесь! — и сам выскочил из окопа.
В тот же момент в траншею спрыгнул комиссар Микаберидзе
— Куда вы идете? Назад, капитан! Капитан Юрченко!
Юрченко не слышал его. Он бежал, чтобы возглавить атаку, которая могла захлебнуться…
XXXV
Бой принимал тяжелый оборот. Появление танков было неожиданным для атакующих. Врагу удалось незаметно подтянуть подкрепление.
Рота успела дойти только до первых хат, как на нее обрушился пулеметный огонь. Гитлеровцы били из части села, расположенной в балке и отделенной от первых хат расстоянием в двести шагов. Продвинуться вперед было невозможно. Некоторые бойцы залегли в воронках, другие кинулись к развалинам домов.
Аргам увидел широкую спину Арсена, потом узнал Бурденко, поднялся и побежал за ними. Он бежал среди пуль, жужжащих мимо лица; добравшись до разрушенной хаты, он бросился внутрь. Там уже собралось семь-восемь человек. В первый момент он увидел только Бурденко, приладившего свой автомат к щели в стене и смотревшего в сторону гитлеровцев. Рядом с ним, тяжело дыша, стоял раскрасневшийся Арсен. Аргам смотрел на них с надеждой, уверенный в том, что эти двое найдут выход из любого положения. Снаряды рвались вокруг дома, осколки проникали внутрь через треснувшие стены. По углам дымились обломки обуглившихся балок и домашний скарб; сильно пахло гарью. Вдруг стены дрогнули, дым и пыль застлали бойцам глаза. Воздушной волной Аргама швырнуло наземь, прижало к другим бойцам. Когда Аргам поднялся, он в пробоину увидел противоположную окраину села.
— Чего мишенью выставился? — закричал на него Бурденко. — Подайся сюда, поближе к печке! — И, обернувшись к Арсену, заметил: — Хорошо еще легкая мина, а если б крупнокалиберный снаряд — все бы пошли… Держись, им-то теперь еще труднее!..
Он имел в виду роту, залегшую под огнем на улице. Он еще не знал, что рота отползла назад.
— Если пойдет в контратаку, мы здесь закроем дорогу! — проговорил кто-то из бойцов.
Аргам оглянулся. Говорил Алдибек. Он тоже посмотрел на Аргама, прищурил глаз и даже улыбнулся. «Хорошо, что ты жив, что ты здесь!» — говорила эта улыбка.
— Товарищи, танки! — шепотом, словно его мог подслушать кто-то, сказал Бурденко. — У кого есть гранаты? Давай сюда, связок наделаем!
Аргам еще не использовал свои гранаты. Он позже других попал в окопы, и они ему не понадобились.
Он покорно передал три гранаты Миколе Бурденко.
Вокруг дома участились оглушительные разрывы. Встречные снаряды с воем проносились над головами бойцов и разрывались около самого дома, за ним и впереди него. Группа Бурденко и Тонояна была
— Мы должны сопротивляться до последней капли крови! — обратился он к товарищам и почувствовал, что слова с трудом вырываются из горла.
Снова задрожали стены; с пробитого потолка посыпалась земля. Осколки снарядов задели стены и, визжа, пронеслись над головой.
Бурденко смотрел на поле боя и говорил:
— Наши усилили огонь… Его танки остановились у домов… вот двинулись… прямо на нас идут!
Бойцов охватила тревога.
Бурденко пробормотал:
— Держись, Тоноян!
Только у них и были связки гранат. Аргам подошел к Миколе и, прижавшись к его плечу, выглянул в щель. Катясь на гусеницах, к ним приближался выкрашенный в белое танк с вытянутым орудийным стволом; он словно принюхивался, чтобы узнать, нет ли впереди засады. Когда танк поворачивался влево или вправо, становились видны идущие сзади автоматчики.
— Не страшно! — произнес Бурденко, может быть, именно потому, что приближавшийся танк был действительно страшен. В общем грохоте уже можно было различить гул мотора и лязг гусениц.
День был ясный, туман рассеялся. Сизый дым рвущихся снарядов приобретал под солнцем цвет подгорелого молока.
Бурденко крикнул товарищам:
— Танки налево свернули!
Потом прибавил:
— Первый пусть пройдет, пропустим и второй, а там огнем отсечем и уничтожим автоматчиков. Готовься!
Аргам проверил свой автомат. Он сердился на себя, что у него дрожат руки.
— Ух, как бьет!
Поравнявшийся с домом танк заволокло дымом. Рассеялся дым, и стало видно, что танк стоит неподвижно.
— Подбили! — радостно крикнул Аргам.
Но в ту же минуту танк двинулся снова. Показались бегущие за ним автоматчики. Аргам выпустил по ним автоматную очередь. Расстояние было небольшим. Он увидел, как несколько человек упали ничком.
Бурденко схватился за его автомат.
— Кто приказал стрелять?!
Это означало, что командир здесь он. Пусть будет так. Аргам принял его замечание как приказ.
— Заметит наблюдатель на втором танке — и конец!
Замолчали. Когда и второй танк прошел дальше, они все вместе дали очередь по идущим за тайком автоматчикам. Почти целый взвод гитлеровцев был уничтожен. Оставшиеся в живых с ужасом озирались вокруг. Новые очереди скосили и уцелевших.
— Рота идет! — воскликнул Мусраилов, указывая на дальнюю окраину села.
— Справимся и с ними! — произнес Бурденко.
Усилился огонь артиллерии по вражеским танкам, которые ползли на атакующие роты. Неумолчно свистели вокруг осколки. Приближалась пехота противника, и группа Бурденко подготовилась встретить ее огнем.
— Если подобьют танки, рота снова поднимется в атаку! — заявил Аргам.
Бурденко посмотрел на него:
— Так ведь танки-то подбиты!
— Откуда ты знаешь?