Дети Ченковой
Шрифт:
Девочка поняла и продолжала слушать.
— Однажды я взбивала масло. Я очень торопилась, маслобойка упала, и много молока вылилось. Я быстро спряталась под кровать, чтоб мать меня не нашла и не выпорола.
И тут как раз музыканты вместе с нашим отцом вернулись с какой-то свадьбы. Скорчившись под кроватью, я смотрела, как они собираются делить деньги. Мать пришла со двора, ей некогда было сердиться за разлитое молоко. Посреди комнаты она расстелила им большую льняную скатерть, и они начали вытряхивать из контрабаса медяки и серебро.
Одна
Было это незадолго до весны.
Вечером мы сидели у очага, и отец сказал, что больше не пойдет на заработки, потому что трудно ему добираться из Оравы в Будапешт. Он останется дома и будет играть на свадьбах.
Мама заплакала. Она встревожилась, смогут ли они прокормить семерых детей. Но слезы ее не имели смысла: у отца уже не было никакого желания уходить из дому. В конце концов мать рассердилась, схватила отцовскую скрипку и побежала с ней прямо под поветь. Там она положила скрипку на бревно и разрубила ее топором. «Теперь играй на чем хочешь!» — сказала она со злостью в голосе.
Когда мы рассказали об этом отцу, он оцепенел. И, согнувшись на скамейке у печи сам не свой, просидел весь вечер, не проронив ни слова.
В нашем доме стало так тихо, будто кто умер. Мать быстро ходила из дома во двор и обратно. Она хлопотала по хозяйству и тоже упорно молчала.
Так продолжалось несколько дней. Отец работал, ел, но все это делал как в тумане. Мне было его очень жаль. И скрипку я жалела. Как же бывало у нас весело, когда отец играл на скрипке!
Как-то раз мы сели ужинать. Отец взял в руку ложку, но, увидев насупленную мать, которая молча поставила миску на стол, отложил ложку в сторону. И стал такой грустный, что я больше не могла на него смотреть. Я вышла из-за стола, сунула руку под сундук, вытащила оттуда завернутую в тряпицу монетку и протянула ее отцу:
«Возьмите, папа, купите себе другую скрипку!»
Мать посмотрела на меня, но ничего не сказала.
Отец улыбнулся, но так печально, что я чуть не заревела. А потом спросил, где я взяла монетку.
Я рассказала, как было дело. Все слушали. И мать тоже.
«А зачем ты ее спрятала?» — поинтересовался отец с улыбкой.
«Я хотела, чтоб мама купила мне на ярмарке ленту в косы. Но теперь уже не хочу».
«Оставь ее себе, — сказал отец, — все равно это была последняя монета, заработанная мной на свадьбе».
Тогда мать выскочила из-за стола и подошла к сундуку. Она достала оттуда красивый красный платок с желтыми лилиями и вышла из дому.
Мы
Младшие дети уже уснули, но я сидела в постели и ожидала мать.
Когда она наконец пришла, в руках у нее была скрипка. Мать протянула ее отцу и сказала приветливо:
«Оставайся, так будет лучше. Ведь мне теперь одной в поле не управиться. А это, — она посмотрела на скрипку, — чтобы тебе было на чем играть на свадьбах».
«А где ты ее взяла?» — спросил отец, изменившись в лице.
«Выменяла у цыган на тот красный платок, что ты мне привез из Будапешта. Мне уже такой яркий не к лицу. А девочки из-за него только подерутся», — добавила она, улыбаясь.
Отец больше не уходил из дому. Он работал с матерью в поле и играл на свадьбах. Старшие девочки пошли в услужение.
— А с той монеткой что вы сделали, бабушка?
— На нее мать купила мне на ярмарке красную ленту в косы. Очень красивую и широкую. Это была замечательная лента! Она сохранила нам отца, потому что он и сам уже чувствовал, что не по силам ему долгие путешествия. Он наверняка погиб бы где-нибудь у чужих людей, — добавила бабушка.
Потом она умолкла, продолжая старательно теребить белую шерсть и складывать ее рядом с собой.
Девочка тоже молчала, прижимая ладонью пушистую кудель. Она очень хотела, но никак не могла себе представить, что та же самая бабушка, которая сейчас сидит возле нее, была когда-то маленькой девочкой. И что она тоже мечтала о красивой ленте в косы…
БАБУШКА РАССКАЗЫВАЕТ О НАВОДНЕНИИ
Однажды ночью девочка вдруг проснулась. Она услышала, как трещит лед. Зловещий треск напугал ее. Она хорошо помнила с прошлых лет, что бывало в конце зимы на реке.
Ледовый покров на ней трескался, сквозь трещины снизу пробивалась вода и разливалась по льду. Тогда по нему уже нельзя было ходить, как по мосту.
Девочка испугалась. Мать рядом с ней крепко спала, и она не хотела ее будить. Но страх в ней все рос. Она представила себе, как река вдруг встает на дыбы, лед ломается на куски, вода все прибывает, и вот она уже выливается на дорогу, течет во дворы и дома, вот уже их домишко плавает в воде…
И тут девочка разбудила маму.
— Что с тобой, Ганичка? — испугалась мать.
— Боюсь наводнения, — пожаловалась девочка.
— Ну, этого тебе бояться нечего! Спи спокойно, теперь наводнений уже не бывает.
— Не бывает? А почему?
— Люди уже давно укрепили берега реки. Ты ведь знаешь, какие они высокие! Разве может через них перелиться вода? Спи спокойно!
Девочка успокоилась. Мать говорила так убедительно, что она прижалась к ней теснее и тут же уснула.
Проснувшись утром, она услышала за окнами страшный гул.
— Лед пошел! — объяснила ей мама.