Дети дупликатора
Шрифт:
— Похоже на то… — согласился Храп, который по саперной части тоже был неплохо подкован. — Слышь, Оцеола, а на хрена нам этот схрон? У нас вон в том корпусе свой имеется.
— Да так, — пожал плечами Оцеола. — Интересно. Кто-то же там отдыхает?
— Фиг ты их оттуда выковыряешь, — опять вздохнул Тучкин. — Они сейчас, небось, сидят, глядят на нас в мониторчик, да посмеиваются.
— А что, камеры есть? — Оцеола повертел головой. — Не вижу.
Храп поглядел на часы и властью командира прекратил экскурсию:
— Так, хорош пялиться! Скоро смеркаться начнёт, потопали!
Он
Уже на самом финише, у нужного корпуса вышла небольшая заминка — сначала пришлось пристрелить тощую псевдособаку, почему-то не желавшую убраться с дороги, а потом отгонять сразу трёх оголодавших плотей. Еле отмахались от них, а едва отмахались и взошли на крыльцо — плоти дружно накинулись на мёртвую псевдособаку.
— Вот же никчёмные твари, — пожаловался Грек, ни к кому конкретно не обращаясь. — Стрелять неохота, патронов жалко, а они как чувствуют!
— Никчёмные они, конечно, никчёмные, а одному нашему такая никчёмная как-то во сне полноги отъела, — вспомнил Налим с невыразимой грустью. Грек поглядел на него недоверчиво:
— Это как? Он что, не чувствовал ничего?
— Не чувствовал. Нога у него простреленная была, ну я его и уколол с вечера, чтоб не маялся попусту. Просыпаемся — а у него того-с… Ниже колена, почитай, ничего и не осталось.
— Бр-р-р… — Грека аж передёрнуло. — Врагу не пожелаешь!
— И не говори…
Осторожно спустились в подвал, и правильно что осторожно: практически на входе обнаружилась хорошая порция холодца, которого прежде не было. Обошли её по всем правилам и наконец оказались у входа в покатиловскую лёжку, оборудованную ещё в те времена, когда босс сам был сталкером. Дверь в ней была похлипче, чем в бункере у забора, но чужих внутрь не пускала уже сколько лет.
Шестерым внутри было тесновато, но никто не жаловался: наоборот, близкий отдых поднял настроение. Быстренько раскатали спальники, сообразили ужин, Грек со словами: «Ну, что, за втягивающий день?» добыл из рюкзака бутылку «Немирова с перцем» ноль-семь и Киргиз наконец-то почувствовал, что день действительно почти прошёл.
Снаружи, наверное, ещё не успело как следует стемнеть, а охранники и Грек, приняв по сто с небольшим на грудь и закусив походными рационами, вытянулись на спальниках и безмятежно захрапели. Впрочем, датчик движения у входа Оцеола всё-таки поставил.
Глава девятая
— Слышь, Саня, — решился на вопрос Сиверцев. — Я вот чего думаю… Меня тебе Тараненко навязал, типа присматривать. А ты ко мне как-то уж слишком тепло отнёсся. Просто как к попутчику, как будто мы из одной команды.
— А мы и есть из одной команды, — неожиданно признался Псих. — Ну сам подумай, что значит — присматривать? Чтоб я не сбежал? Так от тебя сбежать — раз плюнуть, ты же не сталкер, да и вообще человек не больно боевой, уж прости. Странно, что стрелять
— Ну, — смутился Ваня. — По большому счёту — да. В смысле — нет. Не понимаю.
— И какой резон мне в таком случае на тебя крыситься? Мужик ты, я заметил, нормальный, мне ни помочь, ни помешать не в состоянии, да и желания мешать у тебя что-то не просматривается. Так я хоть не в одиночку, хоть поболтать есть с кем. Тем более, ты человек образованный, не то что большинство в этих местах… Из рефлексов только глотательный и хватательный. Я, честно говоря, от недостатка общения тут шизею уже. Так что когда Тараненко тебя ко мне приставил — я только обрадовался. Ей-богу не вру.
Сиверцев вздохнул — получилось не очень весело.
— Ты, наверное, не понял, — продолжил Псих. — Мы когда в баре беседовали, Тараненко ещё считал, что меня надо ловить и мочить, в смысле выдавливать из меня дупликатор. Но я поговорил с ним с глазу на глаз и сумел убедить в том, что сам хочу отдать ему эту шайтан-машинку. И, кажется, Тараненко мне поверил. Во всяком случае, многое говорит за то.
Сиверцев опять вздохнул. Он определённо устал быть ничего толком не понимающим участником сложной и, чёрт бы её побрал, бесконечной игры, правила которой неизвестны, а исход плохо предсказуем.
Ещё с вечера они с Психом договорились наутро «лениться». Иными словами — дрыхнуть сколько получится, потому что спешить всё равно некуда, а до вторника ещё целых три дня. Долгих и пустых. Завтра наступило, вот и следовали теперь договору. Дрыхли долго, а потом долго валялись, лениво переговариваясь каждый из своего угла.
Псих вчера посоветовал на верхние койки не лезть— душновато, мол, да и головой о потолок спросонья треснуться немудрено. Внизу лучше. Поэтому Сиверцев чувствовал себя примерно как в поезде — сбоку стена, сверху полка. То есть, сетка с матрасом. Правда, в проходе вместо столика стоит ещё одна двухъярусная кровать, пустая, ну и попутчик заметно дальше, чем обычно в купе. И окна нет. А в остальном — похоже.
— Слышь, Саня. — Сиверцев окончательно осмелел и решил воспользоваться тем, что Псих готов откровенничать. — А чего это за дупликатор-то? Что он делает? А то я толком и не знаю из-за чего весь сыр-бор.
Псих загадочно хмыкнул:
— А из названия разве непонятно?
— Копирует что-нибудь? — осторожно предположил Ваня самое простое.
— Естественно! Только не что-нибудь, а всё. Реально всё. Хочешь, пачку денег, а хочешь — бутылку водки.
— И что, никаких ограничений? — не мог поверить Сиверцев.
— Ну… практически. Только по размерам — что в сейф не влезет, то никак не скопируешь. И ещё живое не копирует, живых существ, в смысле. Бутерброд с колбасой — пожалуйста, а птичку, там, мыша или таракана — никак. Только впустую разряжается.
«Сейф! — подумал Сиверцев. — Помнится, команду Кардана в мой первый выход с сейфом в Зоне и прихватили! Да и потом к шефу несколько раз таскали эти ящики железные… Живое, значит, не копирует… Интересно..»
— А мёртвого таракана, например, скопирует? Тапком прибитого?