Дети дупликатора
Шрифт:
— Ме-е-едленно встаём!
Сиверцев повиновался: с четверенек сначала встал на колени, потом в рост.
— И ручки, ручки держим на виду! — продолжал командовать крепыш.
Второй охранник, который худощавый, с точно таким же автоматом стоял чуть поодаль, у подножия холма.
Псих, разведя полусогнутые руки в стороны и удерживая их на уровне плеч, медленно пошёл к худощавому. Сиверцев, скопировав положение рук, направился следом, а крепыш выдержал дистанцию метра в четыре и только потом начал спускаться.
— От они, голубцы, видал,
Худощавый Налим что-то неопределённо промурчал в ответ. Псих подошёл к нему почти вплотную, разве только животом в ствол автомата не упёрся.
А потом произошло нечто странное. Очень быстро, почти мгновенно. Сознание Сиверцева попросту не успело за событиями.
Сначала Ваню пихнули в грудь — кажется, это сделал Псих, но до конца Сиверцев не мог быть в этом уверен, потому что в этот самый момент повернул голову и покосился на крепыша. А полусекундой позже Ваня обрушился на крепыша всем весом. Тот довольно легко сбил Ваню на землю, но при этом уронил оба трофейных «калаша». Сиверцев рухнул на траву, почти плашмя; позади гулко грянул выстрел, а потом кто-то сдавленно охнул, словно ему от души засадили под дых на вдохе. Кажется, охал худощавый.
Ваня как мог быстро перевернулся и пригляделся: действительно, худощавый валялся на траве, и как раз в этот момент Псих ногой отшвыривал его автомат подальше. Практически одновременно с этим крепыш сделал молниеносный выпад и зацепил Психа своим автоматом, но, видимо, в последнее мгновение Псих чуть сместился, поэтому крепыш не устоял и неловко повалился набок. Однако он словно бы собрался в комок, легко и пружинисто, и в следующий момент, на обратном ходе вскочил. Автомат по-прежнему был при нём, но теперь в неудобном положении — крепыш держал оружие левой рукой за цевьё и чтобы выстрелить ему требовалось перехватить его второй рукой.
Перед крепышом стоял Псих, безоружный — он тоже моментально вскочил на обе ноги, хотя совсем недавно стоял на одном колене.
Псих сделал выпад — крепыш увернулся. Второй — крепыш снова увернулся, а потом молниеносно ответил, но Псих в свою очередь ловко отскочил.
Тут Ваня сообразил, что должен как-то помочь Психу. Но как? Взгляд сам собой зацепился за валяющиеся «калаши». Оба были без магазинов — крепыш их в самом начале предусмотрительно отсоединил и отбросил куда-то в сторону. Сердце у Сиверцева колотилось, словно у марафонца перед финишем. Он подобрался, как был, в горизонтали, чуть сместился к автоматам и, схватив ближний из них за ствол, прямо из положения на корточках распрямился, одновременно замахиваясь, а затем с воплем обрушил автомат на голову крепышу.
В последний момент тот отследил движение и дёрнулся чуть в сторону, но Ваня всё равно угодил ему оттопыренным штырём затвора прямо в висок. Он специально не целился — просто так получилось и так лёг в руки ствол «калаша». Секундой позже крепышу добавил Псих — в шею, что ли, Сиверцев толком не рассмотрел. Крепыш
Псих тотчас метнулся к худощавому, который тяжело ворочался на земле, пытаясь встать. Короткий тычок — и худощавый перестал ворочаться.
— Бегом, Ваня! — рявкнул Псих, в движении поправляя лямки рюкзака, а через пару шагов нагибаясь за своим автоматом. — Ходу!
У Сиверцева автомат был уже в руках, поэтому он его только перехватил поудобнее и на плохо гнущихся ногах последовал за Психом.
Через несколько шагов он увидел магазин от «калаша», почему-то один, и рискнул потерять секунду, но подобрал его.
Псих обежал холмик справа и рванул вдоль агропромовского забора на север, а когда забор завернулся к западу, направился туда же. Сиверцев изо всех сил старался не отставать.
Территорию Агропрома они обогнули с севера. Псих продолжал бежать на запад, к невидимой отсюда реке, феноменальным своим чутьём выбирая безопасную дорогу. Сиверцев быстро запыхался, но сцепил зубы и зациклился на одной единственной мысли: «Не отставать! Не отставать!».
Так они неслись минут десять. Псих иногда оглядывался, но от Агропрома за ними никто гнался, поэтому помимо воли бег их начал замедляться. А когда Псих с Ваней нырнули в перелесок, первый из многих, и вовсе перешли на шаг.
Вдоль реки растительность была не в пример пышнее, чем на пустошах вокруг Агропрома. И этому факту оба сейчас очень радовались.
Однако радость Сиверцева была с горьким привкусом: только сейчас он сообразил, что охранники-то покатиловские. А Покатилов, в общем-то, считает его своим человеком. Стало быть, подчинившись звериным инстинктам (напали — надо обороняться) Сиверцев выступил против Покатилова. И что теперь делать? Покатилов точно не погладит за такое по головке.
— И куда мы дальше? — угрюмо поинтересовался он у Психа.
— Обойдём Болото, — ответил Псих, — и выйдем к старому кордону. Там и заночуем. А с утра уже и вездеход выглядывать можно.
— А разве с этой стороны можно обойти Болото? — усомнился Сиверцев.
— Можно. Если переправиться через реку. За рекой нас искать точно не будут. А если и будут — в чистом виде концы в воду, никаких следов… Стоп, Ваня!
Сиверцев машинально встал. Раньше, чем сообразил мозгами — на рефлексе. Вопросительно поглядел на Психа.
— Ничего впереди не видишь? — поинтересовался тот.
Сиверцев пригляделся. Прямо по ходу меж деревьев действительно угадывалось что-то такое эфемерное, словно прогретый воздух дрожал над землёй в жаркий день. Но день был обычный, апрельский, а в Зоне даже летом не бывает настоящей жары.
— Аномалия? — спросил Сиверцев, практически не сомневаясь в ответе.
— Угу. Трамплинчик. Уже на издыхании, но ещё вполне живой.
Земля около аномалии в нескольких местах была отчётливо-бурая.
— Обходим! — Псих отклонился вправо и принялся обходить трамплин прямо через кусты.