Дети Гамельна
Шрифт:
– Третий? Искали? – капитан прищурился, наблюдая за лицом старосты. Наемник по-прежнему смотрел с высоты и спускаться с коня, похоже, не собирался.
– Искали… - горестно выдохнул селянин. – Как первый пропал, который Ульриха-солдата сын, так Ульрих топор хвать, соседей кликнул и в лес побег. Да как в воду канул, хотя вроде люди окрест ходили. Наутро ни топора, ни Ульриха не нашли. Только крови лужа да полянка вытоптанная.
– К полянке той провести сумеет кто?
Староста кивнул.
– Найдем провожатого, как не найти. Только там
– Добже, - Швальбе обернулся к отряду, молчащему за спиной, - Мирослав, берешь Гавела и местного. Поляну носом рыть. Все, что нашли – ко мне.
Мирослав, невысокий коренастый сержант с несколькими пистолетами за широким поясом, молча и деловито спрыгнул с коня и передал поводья соседу. Возле него спешился еще один солдат с таким же набором оружия, только еще и с редким двуствольным тромблоном за спиной.
По окрику старосты подбежал паренек лет шестнадцати.
– Адольф, проведешь солдат герра капитана. Туда, где юшку от Ульриха нашли, понял?
Паренек хлюпнул сопливым носом, словно малец какой. Ему, определенно, было очень страшно, но парень храбрился.
– Сделаю, отец. В лучшем виде сопроводим!
Капитан несколько мгновений глядел вслед удаляющейся троице, проводник шел впереди, солдаты чуть позади и по бокам. Вдруг резко обернулся к молчащему старосте.
– И что было дальше? После того, как только кровь и нашли?
– Да что там дальше… - махнул рукой деревенский. – Назавтра еще один ребятенок запропастился с концами. Я снова мужиков собрал, опять окрестности обошли, теперь уж по-светлому. Но тут ведь за околицей Шварцвальд, а не просто так. Здесь и цельный полк потеряется за здорово живешь…
– Согласен, – задумчиво ответил Швальбе. – Места тут еще те.
– Вот-вот! – поддакнул староста. – Те еще места. Хоть вервольфы не шалят, и то хвала Всевышнему.
– Вервольфы? – удивился кто-то из солдат.
– Они самые! – даже с гордостью какой-то, словно сам вожаком был ихним, ответил староста. – Здоровенные, морда, что у коня, зубищи – во! – крестьянин распахнул руки в обычном рыбачьем жесте.
– Не шалят, говоришь? – протянул капитан и, наконец, слез с коня. Осторожно спустился, явно щадя ногу. Староста сам в строю ходил, такое замечать умел.
– А где это вас приложило, герр капитан? – не удержался от вопроса селянин.
– Где надо, – обрезал Швальбе. – Знаешь, что Библия сулит за многие знания?
– Многие печали, - отозвался староста.
– За многие знания-то…
– Вот именно. Не отвлекайся. Значит, прочесали окрестности, ничего не нашли. Нечисть на глаза не попадалась, следов чужих тоже нет. Верно понимаю?
– Истинный крест, герр Швальбе. Все верно вы рассудили, - истово перекрестился староста.
– Еще никто ничего не рассудил, - строго поправил военный.
– Так, староста, как там тебя, запамятовал?
– Алоизом кличут.
– Хорошо, Алоиз. Я и мои солдаты будем очень тебе благодарны, если ты определишь, где нам можно остановиться на несколько
– Найдем, как не найти! – быстро-быстро закивал староста. Показалось, что сейчас даже голова оторвется от усердия. Только что обрадовался, дескать, солдатня не станет ничего грабить и крушить, а теперь выходит, что еще и деньжат перепадет. Если село не спалят. Или еще какой беды не приключится. В тихом омуте сомы жирнющие водятся...
– Замечательно. Отряд, с коней! – скомандовал Швальбе. – А ты, уважаемый Алоиз, - обернулся капитан к старосте, обязательно расскажешь все-все. И про вервольфов, и про то, что делается в окрестностях. Да! Чуть не забыл: и пастора вашего обязательно позови. Хочется взглянуть на здешнего прислужника Бога.
При дневном свете лес был дремучим, густым и совсем не страшным. Если не считать небольшой полянки, вытоптанной великим множеством ног меж трех толстенных дубов. Со стороны эта проплешина тоже казалась вполне мирной и даже веселой, словно кто-то щедро разбрызгал темно-красной краски…
Мирослав присел на колено, всматриваясь в траву острым немигающим взглядом. Гавел остался стоять чуть в стороне, внешне расслабленный и безразличный. Проводник переминался с ноги на ногу еще дальше, готовый дать стрекача в любой момент. Мирослав, не спеша, стянул перчатки, что-то подобрал с земли. Принюхался, помял, отбросил в сторону и с брезгливой гримасой вытер пальцы о широкий лист лопуха.
– Кровь потемнела, высохла, - пробормотал Мирослав себе под нос. – Значит, день или два прошло. Не больше…
Солдат немного подумал.
– Крови до черта, а тела нет, ни клочка, - продолжил он рассуждения вслух. – Трава кое-где посечена, на земле следы от ножей, аж корни прорезаны. Почему? – окровавленный палец уперся бледному Адольфу в грудь.
– Ну…это… - только и сказал паренек.
– Правильно, – развил невысказанную мысль сержант, поднимаясь с колен и отряхивая кожаные штаны, необычные для наемника. – Его разделали на куски ножами и унесли. Отсюда уйма крови и следы на земле. Отсюда вопрос – а зачем? Скрыть следы? Оно с одной стороны понятно - частями нести проще. Но лихой люд не стал бы так грязнить все кровищей. Они бы надрывались, но тихо утащили тело без лишних следов. Нет человека – нет суеты.
– Или, чтобы съесть, унесли, – с абсолютной серьезностью предположил Гавел. – Скажем, дровосеки, они ребята крупные. Бульон наваристый выйдет. Бог в милости своей посылает изрядно прокорму любящим тяжкий труд.
– Харч не метай, – посоветовал Мирослав Адольфу, который, позеленев, прислонился к дубу, едва удерживаясь на дрожащих ногах. Парнишка не смог бы сказать и под церковной присягой, что пугало больше: следы бойни на полянке или деловитая невозмутимость солдат, обсуждавших богопротивное событие так же спокойно, как забой обычной свиньи. – Оно тебе надо? Тебя ж тем бульончиком кормить никто не собирается.