Дети Империи
Шрифт:
– Да нет, спасибо, не надо, я совсем не замерз.
– Не возражайте, идемте пить чай. Все равно в вашем общежитии сейчас нечего делать.
Возле подъезда стояли и о чем-то спорили бабушки; Зина с ними поздоровалась, и Виктор тоже.
– Обсуждать не будут? – спросил он, когда они вошли в подъезд и поднимались по широкой лестнице с вившимися змеей деревянными перилами.
– Кого? – удивилась Зина. – Вы же одинокий. Надеюсь, вы не хотите сказать, что я способна приводить к себе женатого человека? Вы же представляете себе, насколько это аморально!
– Ну конечно нет! – воскликнул Виктор, соображая, что здесь
– А кто это, интересно, открыто, при людях, приведет к себе занятого? Представляете, что будет?
Виктор не представлял, но понял, что это весьма и весьма чревато во всех отношениях.
– Действительно, – сказал он. – Вы правы, пора пить чай, а то я перестану соображать.
– А я что говорила.
Глава 21
Связь в большом городе
Бессемейка была с коридорной планировкой, и квартира Зины находилась на четвертом этаже. В отличие от большинства квартирных дверей в этом коридоре, возле этой не было круглой кнопки звонка.
– Вот и мои апартаменты. Целых одиннадцать метров на человека со всеми удобствами. Правда, кухня маленькая, но с большими только по кредиту, а кредиты только семейным. Впрочем, сейчас везде так.
«Одиннадцать метров? Для этого времени даже очень недурно».
– Ну так не царское же время, чтобы в рабочих казармах жить… Разве что таблички не хватает и звонка.
– Звонок никак не повешу, – призналась Зина. – Да и вроде как не очень нужен. Гостей особо не ходит, разве что подруги иногда. Постучат.
Она открыла ключом дверь и пригласила Виктора внутрь.
– Проходите, сумки вот там слева, у двери пока ставьте.
«Маленькая кухня» – это на самом деле было громко сказано. Как таковой, кухни здесь вообще не существовало, а был короткий коридор-прихожая с дверями в душ-санузел и комнату. На правой от входа стене, возле двери в душевую, висела вешалка для верхней одежды, а левую сторону занимала кухонная ниша с небольшим умывальником, столиком и двухконфорочной электроплитой, над которыми висели шкафчики. Тем не менее все было довольно аккуратно и удобно. «Гораздо лучше общей кухни», – решил Виктор.
– Духовки вот только нет, – посетовала Зина. – Поэтому я пеку в чудо-печке. А если некогда, на первом этаже есть домовая кухня, там делают полуфабрикаты. А еще на первом этаже имеются стиральные машины, сушка, красный уголок-читальня и спортзал. Там даже велосипеды-тренажеры есть, и я туда каждый день хожу. Проходите в комнату, я сейчас чайник поставлю.
Виктор повесил куртку и вошел в комнату, даже в полумраке выглядевшую довольно просторной – где-то на глаз метра три на три с половиной, – интуитивно нашарил на стене справа от себя выключатель и щелкнул им.
«Однако довольно продвинутый интерьер для конца пятидесятых…»
Мебель цвета ольхи действительно была ближе к стилю его студенческих лет, из плоских панелей. Справа от двери, вдоль стены, стояла невысокая кровать с деревянными прямоугольными спинками и пружинным матрацем; на однотонном покрывале лежали две небольшие подушки разного цвета, а над кроватью висел коврик в тон интерьеру. Возле нее стояла тумбочка, на которой возвышался чемоданчик табачного цвета с пластмассовой
Слева из-за двери выглядывал платяной шкаф с двумя дверцами, а за ним – небольшой сервант со стеклянными дверцами наверху, строгий, без выкрутасов, и похожий на секцию мебельной стенки. Интерьер дополняли четыре стула – один у письменного стола, один у окна и два других в простенке между гардеробом и дверьми; над ними висел небольшой офорт – цапля на ветке дерева на фоне разлива. С потолка свисала люстра с тремя молочного цвета рожками; под окном, затянутым тюлем и двумя шторами, виднелись дверцы холодного шкафа, а над дверью в коридор Виктор заметил антресоль.
– Ну как обитель? – раздалось за его спиной.
Виктор посторонился; Зина переставила часть продуктов из сумок в холодный шкаф и, включив приемник, покрутила ручку настройки. Послышалась какая-то незнакомая Виктору рок-н-ролльная мелодия. Звук для транзистора был очень даже приличным.
– Потрясающе. У вас хороший вкус.
– Знаете, все теперь гоняются за телевизорами, я пока не заводила. Не хочется привыкать торчать в одиночку перед экраном. Помогите, пожалуйста…
Зина подошла к серванту, подняла складной стол и поставила на него вазы с печеньем и вишневым вареньем и чашки. Виктор пододвинул стулья и взялся за свою авоську.
– А еще одна ваза найдется?
– Конечно… Да, вот эту книгу поставьте, пожалуйста, на полку, вторую.
Виктор машинально бросил взгляд на название протянутого ему темно-коричневого тома: «Материалы дискуссии о путях развития генетики между школами Вавилова и Лысенко. Том 4. 1957 г.». Он перелистал несколько страниц. «…Доклад Н. И. Вавилова…»
«Ого! Значит, в этой реальности Вавилов не погиб в сорок третьем году в саратовской тюрьме, а благополучно справил свое шестидесятилетие. Причем, если верить нашей истории, в тридцать девятом не кто иной, как тоже ныне здравствующий Берия, просил санкцию на его арест. Как же они уживаются-то? Впрочем, за Вавилова у нас ходатайствовал академик, который был научным руководителем жены Берии Нины, но тогда это не очень помогло… Дело ясное, что дело темное».
– «Мишка на Севере» и трюфели? Прелесть. Мои любимые. Как вы угадали? – Она отправилась на кухню, откуда уже послышался свист, и вернулась с большим хромированным чайником и маленьким фарфоровым для заварки; Виктор вдруг почувствовал, какой у нее легкий шаг. Приемник без паузы перешел от одного рок-н-ролла к другому.
– Виктор, вам с сахаром или вареньем?
«Для такого вечера хорошо бы пошло с коньяком или рижским бальзамом. Но коньяк тут однозначно аморален, а бальзама не видно, наверное, только в Риге есть. Правда, еще «К празднику – легкие вина». Но это не праздник, а без этого кто знает, вдруг это хуже приглашения в дом женатого мужика. Черт, ну и лопух же я: не догадался какую-нибудь годовщину придумать и захватил бы к столу чего-нибудь массандровского…»